«Эротида будет у меня хват девка!» – думал он. – Ну, Эротенька, марш, марш! – и Эротенька, перекинув через плечо перевязь барабана, взяв в руки ружье, маршировала пред отцом, – отец любовался.
Когда Эротиде минуло 12 лет и деревянный конек стал уже ей не по росту, бригадир выучил ее ездить верхом, брал с собою в отъезжее поле. Изучение же наукам, т. е. чтению, письму и Закону Божию, поручил своему сельскому священнику отцу Лазарю, доброму старцу, любившему слушать бригадирские рассказы о воинских подвигах.
Вместе с бригадиром постарел и деревянный дом его, и все дворовые строения. Стены и кровли почернели, обросли мохом и муравою. Но кому не понятна любовь к привычному месту! кто не чувствовал какой-то неловкости, когда в его комнате старая мебель заменялась новою?
Все стены держались только подставами, а бригадир и не думал о перестройке дома.
– Вот уже! сколько могу припомнить, ваше превосходительство, – говаривал ему отец Лазарь, – домик-то ваш при мне стоит десятка четыре лет, а строился он до предместника моего… из опасенья бы изволили перестроить…
– И, братец, – отвечал обыкновенно бригадир, – простоит еще с меня; что мне в новых палатах? Теперь архитекторы, упаси Боже, построят дом, ни приюту, ни тепла, да еще того и гляди провалится, задавит. Вот, недалеко пример, у соседа… как бишь?.. Ну, да провал его возьми, и вспоминать не стоит!
– Касьян, Касьян… дай Бог память!..
– Какой Касьян, братец, я сроду ни одного Касьяна не знал, а с его отцом был закадычный друг. Сын мотыга, гордец, француз, построил себе дом в Москве, переехали жильцы. Первый снег – стропилы не выдержали, рухнулись, потолок провалился, всю, братец, семью было передавил…
– Слышал, слышал, ваше превосходительство… дом Григория Михайловича…
– Пора, отец Лазарь, надуматься. Да ты скоро забудешь, как свиных детей зовут…
– Виноват… ваше превосходительство.
– То-то, братец, ну, ступай, ступай, учи Эротиду…
– Хотел было я… изложить мою просьбицу… ваше… превосходительство…
– Что, верно, опять на посев хлеба? Нет, отец Лазарь, починать закрома для тебя не буду.
Таково было обхождение бригадира со всеми; немножко грубо, но зато простодушно. Слова вы от него никто не слыхивал; для приличия он не хотел отступать от грамматического правила. Но, грубо говоря, он был добр на деле. Священник был уверен, что на другой же день будет ему прислано с господского двора и жита, и проса, и ячменю, и овса. Соседи его любили и съезжались к нему раза два в год, в торжественные дни и
