Больше всего Пашка любит думать про бабу Феню. Баба Феня живет в Настасьино, и на каникулы Пашка ездит к ней в гости. По случаю Пашкиного приезда баба Феня печет пироги с калиной, с рисом и с зеленым луком. Лук растет у нее в огороде и в цветочных горшках на окне. А на пасху баба Феня накладывает в тарелки земли и сажает в нее овес. Вернее, сажает она еще до пасхи. А к пасхе в тарелке вырастает густая зеленая трава, и в эту траву баба Феня кружочками накладывает крашенные кожурой от лука яйца. И Пашке очень нравится смотреть на них.
А еще Пашка любит в Настасьино ловить полевых мышей: как выйдешь в поле, где рожь растет, так и лови. Они такие маленькие, пушистенькие, и если сильно не давить их пальцами, когда держишь в руке, то они не укусят.
Есть в Настасьино пионерский лагерь, но Пашку туда не пускают. А если и пролезешь в дырку под забором, все равно поймают и выведут, да еще обзываются… Как-то пробрался Пашка на территорию лагеря, а вожатая с накрашенными на ногах ногтями, вывела его за ворота, да еще и заявила: «Чтобы я тебя, головастик, здесь больше не видела». А разве Пашка виноват, что у него такая большая голова? Вот поэтому тогда и пролез Пашка снова через дыру в лагерь, прижимая нагрудный кармашек своей клетчатой рубашки. А потом, пригибаясь, чтобы его не заметили из столовой, Пашка пробрался к тому раскрытому окну, за столом у которого обедала его обидчица. Как она визжала, когда в окно просунулась Пашкина рука и сунула ей в тарелку с лапшой живого мыша. Во визжала!
Пашка встает, берет веник. Половину комнаты он уже вымел, а теперь собрал мусор из оставшихся углов и положил веник посередине. Пашка ждет мать. Она говорит, что Пашка ей совсем не помогает, даже пол не подметает. А на самом-то деле он уже сто раз подметал, но она этого не заметила. Вот и решил Пашка, что он закончит уборку, когда мать вернется. Пусть она тогда увидит, как Пашка ей не помогает!
Дверь в коридоре стукает, и Пашка хватает веник. Но это пришла не мать, а Валька.
— Здорово, — протягивает он Пашке руку.
Пашке нравится, когда с ним здороваются за руку.
— Ну и холодрыга, — говорит Валька.
— Ничего удивительного, — пожимает плечами Пашка, — крещенские морозы.
— Как дела? — спрашивает Валька, раздеваясь.
Но Пашка пропускает вопрос мимо ушей и, думая о своем, озадачивает Вальку:
— А коровы человечий язык понимают?
— Не знаю, а что?
— А то, что я летом был в Настасьино, там один пастух на коров матом ругался, а они очень мычали — наверное, понимали.
