- Жив-здоров, - отозвался эхом. - В Свердловске живет. Квартиру недавно, как ветерану дали однокомнатную, когда зубы выпали. Сам-то я здесь остался... А чо, тепло. Никто не попрекает. Мне ничего не надо. - Он повернулся к нам сильно вдруг изменившийся лицом. Ноздри расширились, прямо вздулись, глаза сузились - две темные щелки. Я пытался поймать в них какой-нибудь сентиментальный блеск. Напрасно. Только звериная смелость готового на все человека. Он продолжил тихо:
- Я человек - понимаешь? Человек. Это главно. Никто меня не может заставить: где хочу, там работаю, где хочу, хожу, с кем хочу, с тем разговариваю. Ежели что - не дамся!... Все, хватит!... Человеком помру. Все остальное ерунда, понимаешь?
- Знаем, проходили - согласился Айзик, - "Человек - это звучит гордо!"
- Да-да!... - мужик рассмеялся, хлопнул Айзика по плечу, превратившись опять в затрапезного забулдыжку, которого мы полчаса назад встретили возле магазина. - Тока вы проходили, а я - живу! Ладно, - он показал на пустые бутылки, - может по новой сходим, у меня еще на одну есть?
- Господа офицера!... - Снежков встал, галантно поклонился (он преображался даже в легком хмелю): спина прямая, резкий кивок - подбородок к груди, пауза, бросок чубчика назад. - Смею вам заметить, что нам пора. В том смысле, что нам пора и честь знать.
- Дак вы еще, кроме олимпийцев, офицеры? - на этот раз мужик, казалось, засомневался: верить или нет.
- Да, - Айзик сразу же нашелся, - мы из ЦСКА.
- А, понял!... - мужик обвел кампанию рукой, сказал напыщенно: Сборная Совармии на Карагандинском привале.
- В самоволке!... - в тон ему воскликнул Айзик.
Я решил взять командование на себя. В полной уверенности, что, как подобное бывало ранее, друзья поддержат игру. Встал, прокашлялся.
- Господа офицеры!
Айзик стал рядом со Снежком. Поднялся и мужик.
- Товарищи лейтенанты! Слушай мою команду! На первый-второй рассчитайсь!
- Первый!
- Второй!
- Третий!... - мужик, дурачась, выгнул грудь колесом.
- В шеренгу по двое становись!
Айзик и Снежок послушно выстроили жиденькую шеренгу.
- На вокзал! Обратной дорогой! Шаго-о-ом - марш!!!
Мы с мужиком пошли рядом, стараясь сохранять солидную походку, не отставая от марширующих.
Когда шагали мимо казаха с газетой, на лице которого при виде нас нарисовалось прежнее выражение - гневное удивление, плавающие за толстыми стеклами глаза, я несколько раз громко выкрикнул: "Левой, левой!..." Наш собутыльник гордо помахал казаху рукой - видно, они были знакомы.
