— Мне повезло, я нашла его.
Разламываю шоколадку на три части. Одну протягиваю Эвелин, она отрицательно качает головой.
— Я не буду, спасибо, Вивьен. Шоколад не способствует моему пищеварению.
— Это ужасно. Бедненькая бабуля, — говорит Милли.
Отдаю девочкам их порции.
— Ешьте медленно, растягивайте удовольствие.
Но они, конечно же, делают все наоборот.
Когда они доели, делю долю Эвелин между девочками. Они вежливо благодарят бабушку и съедают вторую порцию.
Рот Милли коричневый от шоколада. Она тщательно облизывает губки и слегка вздыхает. Милли поднимает голову, и вечернее солнце освещает ее кожу и глаза.
— Я очень люблю шоколад, мамочка. Я ела бы его и ела. Постоянно.
— Милли, ты такая прожорливая. Если будешь много есть, станешь толстой, — говорит Бланш.
— А я хочу быть толстой, — отвечает Милли. — Хочу быть толстой, как поросенок. — Она выпячивает грудь и сжимает кулачки. — Хочу быть такой же толстой, как тюлень.
— Да ты и понятия не имеешь, как он выглядит, — говорит Бланш.
— Знаю. Я знаю. Он выглядит вот так.
Она надувает щеки, чтобы лицо стало большим. Бланш тянется к ней и двумя пальцами надавливает на щечки Милли. Та выпускает воздух изо рта. Обе девочки находят это забавным, и комната на некоторое время наполняется задорным смехом, словно наша жизнь снова вернулась в нормальное русло, словно больше нет войны.
Меня переполняет благодарность. Благодарность к капитану Леманну за то, что глаза моих детей сияют, за то, что в нашем доме слышен смех. Я стараюсь отогнать эту мысль.
Бланш перестает хихикать и потирает рукой глаза.
— А помните те времена, когда шоколад у нас был в любое время, когда бы ни захотели? — с тоской говорит она. — Когда на полках было полно стеклянных вазочек со сладостями? Когда было полно щербета, помадки и лакричных конфет?
В ее голосе сквозит неверие, как будто ей самой трудно в это поверить, трудно вспомнить.
— Милая, все это будет, — говорю я. — Знаю, что будет. Однажды все это вернется. Война не вечна.
Бланш качает головой, словно не верит мне.
— Можно мне забрать фольгу? — спрашивает она.
Отдаю ей серебристую бумажку. Она, разглаживая поверхность, пробегает по ней пальцами. Бланш положит ее между страницами в один из школьных учебников.
Эвелин хмурится, глядя на меня. У нее напряженный взгляд человека, который пытается дотянуться до чего-то недосягаемого.
— Где ты взяла шоколад, Вивьен? — спрашивает она у меня.
— Я же сказала, в городе, — отвечаю я, не глядя на Эвелин.
