Она ничего не говорит, смотрит на меня. Вижу недоумение в ее карих, цвета хереса, глазах. Для нее это новость, несмотря на то, что мы говорили об этом много раз.
— Я отведу тебя в Ле Рут. Будешь жить с Фрэнком и Энжи. Энжи присмотрит за тобой, пока нас с девочками не будет…
— Энжи ле Брок выходит на улицу в бигудях, — говорит она.
Ее голос тверд, словно неодобрение поведения Энжи дает Эвелин уверенность в этом изменчивом мире. Дает ей возможность за что-то цепляться.
— Да, она так делает, — отвечаю я. — Но у Энжи доброе сердце. Она хорошо о тебе позаботится. Я отведу тебя туда после завтрака, как только соберу вещи.
Порой замечаю за собой, что разговариваю с ней, как с ребенком. Тщательно проговариваю слова.
Она выглядит растерянной.
— Нет. Только не после завтрака, Вивьен.
Как будто я сказала что-то неприличное.
— Да, именно после завтрака, — говорю я ей. — Сразу, как только упакую твои вещи. Потом мы с девочками отправимся в город, чтобы сесть на корабль.
— Но, Вивьен… это действительно слишком быстро. У меня есть еще пара-тройка дел. Я управлюсь до следующей недели, если тебя это устроит.
Во мне бьет неистовая энергия. Это так сложно — пытаться быть терпеливой. Сейчас, когда я уже приняла решение, меня одолевает панический страх, что мы можем опоздать на пристань.
— Эвелин, если мы едем, то именно сегодня. Из Уэймута придет корабль. Но с сегодняшнего дня больше кораблей может и не быть. Мы не имеем права так рисковать.
— Им это вряд ли поможет, правда? Торопить нас? Они не очень-то рассудительны, Вивьен.
— Все солдаты ушли, — говорю я ей. — Нас некому защищать…
Остальную часть приговора я произнести не в силах. О том, что могут прийти немцы.
— Ох, — произносит она. — Ох.
Потом озарение освещает ее лицо. У нее был взгляд, словно она что-то поняла.
— Юджин должен быть здесь, — говорит она.
— Юджин воюет, ты же помнишь? — говорю я, как можно мягче. — Он уехал, чтобы присоединиться к армии. Он очень смелый.
Эвелин качает головой:
— Как бы мне хотелось, чтобы он был здесь. Юджин знал бы, что делать.
Кладу руку на ее запястье в знак утешения, что абсолютно бесполезно: какое утешение я могу предложить ей, если обожаемого ею сына нет рядом?
* * *
Делаю девочкам тосты на завтрак. Оглядываюсь, кухня знакома до мельчайших деталей: кухонное полотенце висит на ручке печки, стоят баночки с изюмом и мукой.
На стене висит рисунок Маргарет Таррант (рождественский подарок Эвелин для Бланш) — младенец Христос, окруженный ангелами. Это немного сентиментально, но я люблю это изображение. Люблю за неподвижное благоговение ангелов и замечательный мягкий цвет их резных крыльев. Они дымчатого, голубоватого оттенка розмарина.
