– Yes, we need to save even small things,[36] – произнес император, прожевав капустку, но тут увидел, что король снова поморщился, и добавил поспешно: – Я же по-английски, что тут такого? Черчилль как-никак наш союзник.
– Ну, сегодня союзник – а дальше-то… Сегодня друг, а завтра – пук, – хмыкнул король, и Юрий вспомнил, что в точности такую же фразу как-то раз слышал и там, снаружи. Да, следовало отдать должное предусмотрительности его величества. – Нет уж, – продолжал король Лука, – будем говорить по-русски. Ну, можно иногда и по-нашенски. – С этими словами он привстал и провозгласил: – Ыш абарак бузык!
«Члены Политбюро» зааплодировали и вслед за ним хором выкрикнули:
– Ыш абарак бузык!
– Ыш абарак бузык! Ыш абарак бузык! – выкрикнули карлики-гвардейцы, ударяя о пол древками своих алебард. Ну а стоявшая по углам мелочь вовсе уж вошла в неистовство, раздались, как пишут в газетах, «бурные аплодисменты, переходящие в овацию», и добрые пять минут со всех сторон доносились возгласы: – Ыш абарак бузык! Мы бедные, но мы духовные! Ыш абарак бузык!..
От рыданий все три горба короля сотрясались, слезились все его три глаза, даже тот, брюшной, а по нашлепкам на лице императора слезы текли просто водопадом. Впрочем, Юрий знал, что уж во всяком случае бедными они не были ну никак. Уже много веков к их трону стекались по копеечке, по центику, по пфеннигу, по эскудо деньги нищих со всего мира, тут же переводимые монархами в золото и драгоценные камни – еще после крушения денег во времена Великой французской революции они иным ценностям не доверяли.
Наконец король мановением руки остановил овации и повторил:
– Да, именно так: ыш абарак бузык! – И, уже обращаясь к Кате и Юрию, кивнул: – Да, хоть мы и духовные – но мы бедные. А судьба сложилась так, что с некоторых пор мы стали еще беднее. Ох уж эта война! Нашим убогим подданным уже почти никто не подает! К тому же еще эта инфляция!.. Вот поэтому мы вас и пригласили сюда…
– Вы хотите, чтобы мы остановили войну или инфляцию? – спросил Юрий. – Увы, это не в наших силах.
– О нет, этого вы не остановите, – печально согласился император Фома. – Однако, хотя вы на это и не способны, вы способны на многое другое, чему мы были свидетелями. И к нам в сердца закралась надежда, что по крайней мере в одной малости…
– О да! В сущей малости, если сравнивать с остальным, только что названным! – подхватил король. – Но ведь нам, vous comprenez,[37] при нашей бедности каждая копеечка дорога.
