Но объяснить как-то надо было, спрашивать-то будут с него, с Ничипоренко. Не шутка это – триста тысяч народных рублей. И никак, ну никак не мог он это объяснить с позиций диалектического материализма, одно только объяснение и напрашивалось: нечистый где-то поблизости наколобродил.
«Что ж, и на нечистого управу найдем, – подумал полковник Ничипоренко. И зачем-то добавил: – Прости Господи…» – каковой поповщины даже в мыслях себе ни разу не позволял с момента получения шесть лет назад заветного билета член ВКП(б).
Уже готовый к тому, что нынче же вечером на заседании бюро обкома ему вкатят хорошую такую клизму со скипидаром (еще хорошо, если из партии не попрут), полковник Ничипоренко позвонил по спецсвязи в соседнюю область, своему другу еще с Гражданской войны, полковнику милиции Чубарову, занимавшему такую же должность, что и он. И к некоторому своему облегчению узнал, что в той области с месяц назад произошло точь-в-точь такое же ограбление сберкассы, а еще раньше – и в Ростовской, и в Воронежской областях. Значит, действовали залетные, куролесившие по всей стране; ну а коли так – то, глядишь, они уже отсюда упорхнули и, может, больше здесь не объявятся. Подумал: «Дал бы Господь…» (Вот же привязалось!)
Еще больше порадовало то, что Чубарова хоть и тягали на ковер и клизму вкатили о-го-го какую, но в партии все же оставили жить, хоть и с выговорешником с занесением в личное дело. А партия у нас, Ничипоренко знал, действует всегда согласованно; стало быть, глядишь, и он тоже одной только клизмой и выговорешником отделается.
А вышло, что и без выговорешника обошлось, только поставили на вид. Хотя клизму вкатили не приведи го… Тьфу ты, привязалось!
* * *
Его фамилия была Самойлов, звали Георгий Алексеевич. О том, что когда-то его звали Сергей Слепченко, он, как опытный оперативник, уже давно привык не вспоминать.
Он пересчитал деньги в сегодняшних двух мешках. Тут было около трехсот тысяч – хиловато. Если прибавить к тем деньгам, что из Ростова и из Воронежа, то выходит меньше двух миллионов, а он, затеивая все это, для себя решил, что остановится не меньше чем миллионах на четырех-пяти, тогда-то и переведет все деньги в золотишко и камешки, поскольку там, куда он собрался, совдензнаки были нужны, как лесному ежику партбилет.
Он уже на днях пытался обменять часть имеющихся денег на рыжье у главаря здешних уркаганов по кличке Червленый, но тот повел себя подозрительно, вопросы всякие ненужные задавал, так что от этой идеи пришлось отказаться. Еще, кстати, одно дело предстоит – Червленого этого убрать. Конечно, Самойлов принял меры предосторожности – на встречу с Червленым пошел с приклеенной бородой, в парике, в очках с толстыми стеклами, но береженого Бог бережет, так что с Червленым дело решенное. А рыжье и брюлики можно и в другом городе сторговать, на N-ске свет клином, поди, не сошелся. И бандюганы найдутся поумней этого Червленого, такие, что обойдутся без лишнего любопытства.
