Она ловила на себе этот взгляд и думала: «Я засыпаю? Я сплю?» И снова прихлебывала травяной чай с густым, душноватым ароматом. И засыпала опять.
Дальше Ирма ощутила, что ее возносят ввысь невероятно сильные руки, ввысь — и она обхватила шею эльфа, зарывшись лицом в золотые волосы, и на минуту поверила, что все-все-все будет хорошо.
Тайтингиль поднимался по ступенькам; Лев Абрамович семенил где-то внизу.
— Мы разузнаем, светлейший, — звучал его голос. — А вам бы кого-нибудь в оруженосцы, кто Москву хорошо знает. Да где сейчас возьмешь хорошего оруженосца?
— Хорошие оруженосцы на дороге не валяются, — ровным, низким голосом соглашался эльф, и Ирма слышала, как звуки его голоса зарождаются в глубокой груди. Она вцепилась крепче и шептала ему в ухо, под волосы, шептала, не убежденная, что выговаривает эти слова вслух: никогда не отпущу тебя, никому не отдам, ты мой, мой, мой архангел, я не смогу уже без тебя…
И руки, несущие ее, чуть пожимали ее — словно ее всю, все ее тело.
— Если это она, дверг, — будет славный бой… — говорил эльф, и в голосе его читались неслыханные доселе грозные, мрачные нотки.
Лев Абрамович снова раскудахтался.
— Я посажу Изю за руль вам, Ирмочка же вести не сможет… Ирмочка, ну-ка, что у нас с тухесом?[2] Ах, ах, уменьшила-таки она тухес свой, на полразмера! Сарочка, смотри, учись. Изечка, карточка у нас Ирмина где? Так и впиши — в тухесе минус пять сантиметров…
— С-с-спасибо… — простонала Ирма, невольно вспоминая кровавую фитнес-бойню за эти минус пять сантиметров в тухесе.
— А таки в сисечках? Витязь, поворотите даму… Так, ну тут минус два сантиметра, что не может не огорчать. Ирмочка, будет вам платьице как у принцессы. Несите, светлейший. Изя сядет за руль, чтобы вы таки домой доехали. До скорого свидания…
Вышли на улицу. Ирма полной грудью вдохнула колкого, едкого московского воздуха, потягиваясь в объятиях Тайтингиля.
Слегка плешивый Изя за рулем благодаря своему неожиданно передовому смартфону уверенно лавировал по Москве, глубоко убежденный, что никакие дорожные витязи его не остановят. Ирма лежала в руках Тайтингиля и пыталась понять, чего коварная Сара накапала ей в чай — она ведь накапала, накапала, точно, точно-о-о… Иногда женщина постанывала, выгибалась, раздираемая самыми разными чувствами и сомнениями; и тогда руки эльфа смыкались плотнее.
Это было невыносимо.
Сладко и чудесно.
Невыносимо-о-о…
Сказочно, да!
Просыпалась Ирма, как после бутылки виски. Голова гудела и плыла, в ухо бился истерикой айфон, в дверь звонили. Она дернулась — словно во все стороны сразу, рванулась; резко села, физически ощущая красные пятна на лице, растрепанные волосы и влажное кружево между ног.
