Он улыбнулся. Девочки, дети одинаковы во всех мирах и у всех народов.
— Так сплети их в убор.
— Плести? Я не умею плести… а выгляжу как идиотка! Все перепутается, будет как пакля, ламинирование не успею сделать…
Снова посыпались непонятные слова, много слов. Тайтингиль подумал — миг. Странный дом, странные люди. Пенная вечеринка — что это? Другой мир… Юная дева. Юная, но уже такая, как все тут, одетая вычурно и откровенно.
Он бросил взгляд на дрожащие от обиды губы и глаза, в которых блестели слезы.
Не такая. Нет, не такая, как все. Просто хочет казаться взрослее. Как случается у детей.
— Я сплету тебе, — сказал, скрывая улыбку.
Девочка уставилась на него, недоумевая:
— А вы умеете?
Тайтингиль перебросил волосы со спины вперед. Ниже пояса, заметно ниже. Когда он был наг — трепещущее златое пламя закрывало ягодицы.
Конечно же он умел: и косицу на затылке, и пару у висков; из трех, из четырех прядей. Чтобы не мешались в бою, не путались в скачке, и на всякий другой случай, и военный и мирный. Правда, иной раз это занимало едва ли не полдня.
— Охренеть, — изумилась девушка, оценив золотой каскад. — Ага, сейчас дам резинки. Вы классный!
Витязь помял в руках тонкие разноцветные петельки, которые растягивались и уменьшались безо всякой магии, видно сделанные из дивного материала; примерился к тонким белым прядям.
Косы — дело повседневное, невеликой мудрости. Надо же, дева — и не умеет плести кос. Что за мир? Он вспомнил дев-воительниц своего народа. Сражались в бою и утишали боль ран после; а потом садились в круг, и пели, и свивали прядь к пряди в причудливые венцы.
Женщины, которые сражались наравне с мужчинами. Потому что Эала более не давала им потомства. Долгие сотни лет.
Эльфы гасли в кровопролитных боях и отправлялись в Чертоги Забвения, а сила великого и многочисленного некогда народа словно растворялась в бесконечных летах, дарованных ему Создателем Всего.
Девочка ерзала, не переставая щебетать, и пыталась указать ему, как именно плести.
— Вы заберите все, вот отсюда, отсюда…
Все забрать — ну ладно, все заберем.
Ирма, намытая и надушенная, в роскошном халате вышла из ванной и остолбенела.
Дар речи вернулся через пять минут, не меньше.
— Алинка!
— Да, мам, привет! Мы пораньше приехали, Макс забрал на машине, а сейчас еще дотусуемся. Я утром буду, часов в пять… или к Наташке поедем. Дай денег, мою карточку заблокировали.
— Денег? — рассеянно пролепетала Ирма.
Тайтингиль… Он нависал над ее дочерью, сидящей на стуле, длинные сильные пальцы бегали по прядям волос. Ирма опешила еще больше, глядя, как ловко ложатся тонкие косички, складываясь в узор.
