Получается, везде прошли казни: и в Кремле, и в органах, и на улице.
Безоговорочно считалось, что у нас есть внутренние враги, а начало их разоблачения положено при аресте видных военных в 1937 году. Все военные сознались, что сотрудничали с врагами. Говорили, что командующий войсками Московского военного округа, когда его вывели на расстрел и спросили, кому же он служил, заявил, что служил немецкой армии и Германскому государству. Демонстративно сделал такое заявление перед смертью. Это до чего же надо было довести человека! Как надо было его истязать! — вознес руки вверх Никита Сергеевич. — Правда, казненный по тому же делу Якир в последние секунды жизни выкрикнул: «Да здравствует Сталин!» — после чего был расстрелян. Когда об этом передали Сталину, он Якира обругал: «Вот какой иуда! Умирая, все-таки отводит в сторону наше следствие, демонстрируя, что предан Сталину!»
Когда дела от Ежова принял Берия, смертоубийства велись так же усердно. Правда, возмущенных разговоров о произволе стало больше и именно со стороны Берии. При нас он Сталину ничего не говорил об осуждении репрессий, а тет-а-тет часто рассуждал об этом. Он плохо говорил по-русски: «Очень, очень, слюшай, много народа уничтожили! Что это будет, люди уже боятся работать!» Это он говорил правильно. Людей просто истребляли. Сталин совершенно изолировался от народа, ни с кем, кроме ближайшего окружения, не общался. Я не сомневаюсь, что и на меня имелись показания. Они тогда на каждого были.
Когда я приехал на Украину, там не было наркома торговли, — продолжал Хрущев. — Я взял туда Лукашова из Москвы. Он работал начальником московского управления торговли. Очень деятельный и хорошо знающий свое дело человек. Поработал Лукашов недолго и был арестован. Меня это очень смутило, ведь перед назначением я согласовал его кандидатуру со Сталиным. Это для меня был моральный удар. Через какое-то время сообщают, что Лукашова освободили. Я прямо обрадовался, пригласил его к себе. «Да, — рассказывает он, — освободили, невиновен. Я честный человек, прошу верить мне так же, как верили и до ареста. Хочу рассказать вам, что когда меня арестовали, то били нещадно и пытали. Ставили скамейки, до предела раздвинув их, на которых, расставив ноги, я вынужден был стоять. При малейшем шевелении меня избивали так, что я терял сознание и падал. А знаете, чего от меня требовали? Чтобы я показал на вас, будто вы заговорщик, что я по вашему заданию ездил за границу для установления связи, а я ездил семена закупать». Словом, Лукашева измордовали, замучили и все из-за меня, а если из-за меня, то, несомненно, по указанию Сталина, — подытожил Никита Сергеевич.
