- Штрафную! Штрафную!
Не успел опустить пятую точку на скамью, а мне уже суют в руку граненый стакан, доверху наполненный крепчайшим самогоном собственного изготовления. У меня же – пустой желудок: третий час дня, а я утром слегка перекусил. Хочу перед началом самоэкзекуции бросить в рот хоть небольшой кусочек чего-нибудь съестного. Толпа не позволяет, обвиняя в неуважении – к хозяевам, кандидату в защитники Родины, поголовно всем участникам гулянки, традициям и лично к спиртному, застывшему в нетерпеливом ожидании.
А я, надо сказать, никогда не любил и не люблю пить большими дозами. Тот же гранчак куда сподручнее высосать за три-четыре раза. Но только сделал второй глоток и вознамерился сделать перерыв, как общество не на шутку возмутилось. А тут еще – девушка! И я смело опрокидываю отвратительно пахнущую жидкость в рот.
Не проходит и пяти минут и та возвращается обратно. За ближайшим, куда успел добежать, углом.
б) Одесская область. Воинская часть 32154. Караульное помещение, где мы несем службу по охране ракетного арсенала. Возвращаюсь со смены. Снимаю верхнюю одежду, ставлю автомат в оружейную пирамиду. Собираюсь отбывать наряд в комнате для бодрствующих (по сути, тех, кто в случае нападение, должен отражать атаку). Как вдруг меня зовут на кухню.
Захожу. Там – одни старослужащие. Едят сало и поджаренный черный хлеб – так называемый дополнительный паек. Посреди стола – чайник, вокруг него алюминиевые кружки. «Неплохо деды устроились, - успевает мелькнуть мысль, - трескают такую вкуснотищу, греются чайком». И тут один из них берет чайник, наливает из него полную кружку и …протягивает мне:
- Лакай, не стесняйся! Мы пришли к выводу, что ты хоть и салага, но надежный парень. Поэтому и пригласили в свою компанию.
Тот, кто служил, поймет, насколько редка ситуация. И чрезвычайно лестна для солдата-первогодка. Да и от горячего чая после двух часов на холоде, кто откажется? Беру кружку и начинаю вливать ее содержимое в глотку. И мгновенно чувствую, как перехватывает дыхание. В емкости – явно не чай, а нечто сродни первачу или неразведенному спирту. Боковым зрением вижу, с каким любопытством собравшиеся уставились на сцену театра одного актера. И я, собрав волю в кулак, опустошаю кружку. Молча (сделать вдох или выдох не в силах) подхожу к мойке, не спеша (!) нацеживаю воды и тут же ее выпиваю. После чего говорю:
- Спасибо, что уважили!
Меня дружески хлопают по спине, суют хлеб, сало и среднего размера луковицу, уже обмакнутую в соль, восторгаются силой духа. Закусив, интересуюсь, чем меня угощают (кружки, между тем, не высыхают, а чайником вертят словно юлой). Оказывается, клеем БФ! То-то у меня изо рта несет, словно карбидом от сварочного аппарата. Суждено ли нам остаться в живых?!
