Зимние дни на севере Ирландии коротки. Незадолго до вечера этого дня, полного солнца и дождя, два всадника в мундирах проехали по дамбе, поднялись по склону к белому зданию, объехали его и спешились возле черного хода. Самый высокий из них постучался и сказал, что должен поговорить с сэром Джоном Грином.
— Господин Грин работает, — ответила ему Эми. — Можно подумать, ему больше нечего делать, как терять время на разговоры с полицейскими! У него хватает своих забот. Если вы, Эд Лейн, хотите что-нибудь передать ему, говорите это скорее, пока вас не задушили слова, или уезжайте вместе с ними.
— Вы самое ядовитое существо во всем графстве, — пожал плечами рыжий гигант. — Именно такие языки, как у вас, делают невозможной жизнь для мужчин!
— Если для вас жизнь в Донеголе невозможна, убирайтесь в свою Шотландию! Никто вас сюда не звал. Наверное, шотландская капуста давно скучает без вас. Стоит ей только увидеть вашу круглую рожу, как она наберет вес за пару дней.
Эд Лейн нахмурился, обдумывая ответ. Потом его лицо просветлело.
— Мне кажется, вы хотите оскорбить меня, — сказал он. — Но дело в том, что в моей деревне не выращивают капусту.
Обезоруженная Эми покачала головой.
— Конечно, она сразу разбежалась, как только вы уехали из деревни… Ладно, заходите на кухню, вы успеете выпить чашку чаю, пока я схожу предупредить мадам.
— Я не доверяю вашему чаю, вы вполне способны отравить его, — улыбнулся Лейн.
— Наверное, мне давно следовало сделать это, — сказала Эми. — Но от такого поступка у меня будет больше неприятностей, чем от вас.
Несмотря на то, что двери в кухню были достаточной ширины и высоты, Лейн протиснулся в нее боком, наклонив голову. Такое поведение давно стало у него рефлексом. Он нередко набивал шишки и отрывал пуговицы с мундира, когда ему приходилось заходить в ирландские хижины. Второй констебль молча последовал за ним.
— Если бы у вас были мозги размером хотя бы с орех, — сказала Эми, — вы не стали бы гоняться за патриотами. И не надо дуть на чай, вы не в своих диких горах!
— Вы называете их патриотами, — буркнул Лейн, отодвигая чашку. — На самом деле это бунтовщики. И если бы я не делал эту работу, ее на моем месте делал бы кто-нибудь другой, и возможно, он был бы гораздо хуже меня. И не надо придираться, я не дул на чай, а пил его.
— Конечно, в колесе телеги нет ничего плохого, но если оно проедет по вашей ноге.
— Не будьте растяпой, вовремя убирайте свою ногу из-под колеса, — фыркнул Лейн.
