Девочки спали, сбившись в тесный комок. Их разбудили, понесли, и они оказались в карете, катившейся сквозь густую темноту. Резко пахло лошадиным потом. Они опять заснули и тут же очнулись за большим столом в большой темной комнате перед полными тарелками. Они заснули, не успев проглотить первую ложку. Леди Гарриэтта нервно вздрагивала.
Они находились в замке, принадлежавшем мужу Августы. Это он послал на вокзал верхового слугу и карету с кучером. Когда они появились в замке, Лайонель Ферре спал, Августа отсутствовала, ужин остыл. Их ждали ледяные постели.
На следующее утро леди Гарриэтта была разбужена ветром Донегола, швырнувшего ей в лицо пригоршню дождя. Эрнестина, принесшая чай госпоже, неосторожно оставила открытым окно. На протяжении четырех дней они питались лососем, которого Лайонель лично вылавливал из принадлежавшего ему озера. Три раза он оказывался за столом во время обеда, высокий сухощавый мужчина с длинным носом и кирпично-красной физиономией. У него были такие маленькие глазки, что их цвет определить было невозможно. Его коротко подстриженная шевелюра и отвислые усы отсвечивали желтым. Он мало говорил, изрекая расплывчатые пессимистические комментарии о политическом положении в Ирландии, часто упоминал никому не известные имена, внезапно замолкал, не закончив фразу, и то и дело издавал хриплый смешок, повторяя: «Конечно, конечно, я понимаю.» Его супруга так и не появилась.
Когда со станции доставили багаж, а из Сент-Альбана за ними приехала карета, они, наконец, смогли расстаться с гостеприимным хозяином. За последним этапом их бесконечного путешествия наблюдало яркое солнце, то и дело прятавшееся в очередном облаке. Перспектива вскоре оказаться в своих владениях, пусть даже на краю света, и теплая солнечная погода вселили немного оптимизма в сердце леди Гарриэтты. Она смотрела на проплывающую мимо сельскую местность, удивляясь отсутствию деревень. Встречались только одиночные бедные хижины, разделявшиеся большими пустыми пространствами. Им почти не попадались живые существа, как люди, так и животные. Однажды их заставила остановиться группа солдат в английских мундирах. Закрепив веревку на ветвях дерева, они под командой унтер-офицера занимались тем, что пытались сорвать крышу со стоявшей под деревом хижины. Вокруг них с громкими криками носились встревоженные птицы. На происходящее смотрела, вытирая слезы, худая молодая женщина, босая, в грязно-сером платье, прижимавшая к себе двух малышей. Рядом с ней в тачку были свалены несколько деревянных мисок с ложками, черные от сажи сковородка и крюк, чтобы подвешивать котелок над огнем. Немного в стороне стоял разъяренный мужчина, вцепившийся в рукоятку воткнутой перед ним в землю лопаты и с трудом сдерживавший бессильный гнев. С него не сводил глаз солдат с ружьем.
