Джонатан к этому времени превратился в высокого сильного мужчину, внешностью напоминавшего античного героя. Ирландия вернула ему здоровье. Его волосы с рыжеватым оттенком были уложены в романтическую прическу, оставлявшую открытым высокий благородный лоб. Взгляд зеленых глаз казался одновременно дерзким, веселым и доброжелательным, нос был прямым и тонким, рот чувственным и своевольным. Его лицо обрамляли пышные бакенбарды, такие же рыжеватые, как и шевелюра. Он хорошо одевался, любил лошадей и все прочее, что позволяло ему и окружавшим его людям радоваться жизни. Весной 1825 года его посетил Клинтон Хайд, бывший сокурсник по Кембриджу, приехавший в Гринхолл с женой. Его сопровождала сестра Элизабет, светловолосая девушка семнадцати лет, прекрасная, словно спелый колос. Едва увидев ее, Джонатан вспыхнул всепоглощающей любовью, как вязанка еловых веток. Он знал, что расставание с возлюбленной даже на один день будет для него невыносимым. Поэтому он отправился вместе с Элизабет и ее братом в Англию, чтобы попросить ее руки у отца. После свадьбы он вернулся в Гринхолл с молодой женой. Элизабет, в свою очередь полюбившая Джонатана, была захвачена, словно вихрем, этим человеком, и первое время ей было даже немного страшно. Вскоре она тоже полюбила Ирландию и всегда сопровождала мужа в поездках по стране, несмотря на ветер, туман и дождь. Из поездок она возвращалась усталой, но счастливой. Иногда ей казалось, что она с трудом выносит жизнь с таким мужем, его любовь и эту необычную страну. А однажды вечером Джонатан услышал, что она кашляет точно так, как кашляла его мать, когда он был совсем ребенком.
* * *
Было 5 часов утра. Начинался необычно ясный день без единого облачка на небосклоне, и его сполна использовало солнце. Летом в графстве Донегол, на севере Ирландии, можно читать без лампы даже в десять часов вечера, а в два часа ночи опять светло, как днем. Джонатана разбудили любовь и беспокойство. Приподнявшись на локте, он любовался спящей Элизабет. Она свернулась клубком, словно котенок, в кровати с единорогами, тогда как Джонатан спал в соседней постели. Накануне вечером, вернувшись из Англии, он представил жену родителям, большие портреты которых висели рядом в салоне Гринхолла. Художник изобразил их молодыми, когда им было столько же лет, сколько сейчас Джонатану. Взяв жену за руку, он подошел с ней к портретам и сказал, обращаясь к ним:
— Это Элизабет, моя жена.
