Фермеры или простые работники, католики, то есть коренные ирландцы, потомки гэльских племен, обитавших в этих краях с каменного века, не имели политических прав, не могли участвовать в заседаниях парламента, работать адвокатами, судьями, правительственными чиновниками. Все пути, ведущие к получению гражданских прав и к улучшению условий жизни, были для них перекрыты законами завоевателей. Так продолжалось до 1829 года, когда герцог Веллингтон, дядюшка Джонатана, находившийся тогда на посту премьер-министра Англии, добился принятия парламентом билля об эмансипации католиков, на основании которого англичане начали рассматривать ирландца как человеческое существо.
После завоевания Ирландии было множество восстаний. После подавления очередного бунта, несмотря на жестокие репрессии, вскоре вспыхивал следующий. За семь столетий рабства и нищеты гэльский народ не утратил ни радостного отношения к жизни, ни надежды.
Большинство лендлордов постоянно жили в Англии, и на посещение ирландских владений у них ежегодно уходило не более нескольких дней. А многие из них вообще никогда не бывали в Ирландии. Согласно закону, все дела за них мог вести управляющий.
Были среди лендлордов и такие, кто проникся любовью к Ирландии и считал себя ее сыном. К их числу относились и предки Джонатана. Они круглый год жили в своем имении и делали все возможное, чтобы улучшить условия существования их фермеров, но не могли нарушать требования закона. Закон запрещал любые меры, способные кардинальным образом улучшить жизнь ирландцев, которые были обречены на примитивный труд, едва обеспечивающий им голодное существование. Обычно так относятся к вьючным животным, ежедневно выполняющим тяжелую работу, за которую они получают вечером корм. Кроме того, английским гражданам, как женщинам, так и мужчинам, запрещалось заключать брак с местными обитателями, который считался столь же неестественным, как брак между людьми и животными. Наказывались по закону даже англичане, носившие прическу «по-ирландски», с волосами, закрывавшими шею и уши.
Увиденное в Ирландии потрясло Джонатана. Только в своих владениях он почувствовал облегчение, словно вернулся домой из ссылки. Жизнерадостные крестьяне встречали его дружелюбными и слегка ироничными улыбками.
Из воспоминаний детства у него сохранились картины жизни в замке, в котором он родился. Повзрослев, он неожиданно столкнулся с реалиями крестьянского мира, мира изнурительной работы и нищеты, за несколько прошедших столетий обеспечивших благосостояние не только его предков, но и английской казны.
