Слова любви шептал.
Доверчиво она склонила
Головку на плечо ему.
И он руку нежно взял,
Прижал к губам и замолчал.
Особую красоту дает пользование простым словом для построения образов: сердца цветок «поблек, И смерть уже около ходит»
Как просто и изящно.
Полуклятва:
Французский не буду
Учить никогда!
В немецкую книгу
Не буду смотреть.
Вот слава на щите юной волны. Не могли бы поучиться ей взрослые?
Итак, взрослые не отравленную ли чашу бытия дают детям (России завтра), если могла возникнуть эта горькая решимость:
Скорее, скорее
Хочу умереть!
Французский не буду
Учить никогда!
В немецкую книгу
Не буду смотреть!
Вот строчки прекрасные по мировой тайне, просвечивающей сквозь милые еще сердцу детские образы:
И в темной могилке,
Как в теплой кроватке,
Я буду лежать,
Страшась и боясь.
…Но страх я забуду,
Как только скажу
Слова роковые,
Опять повторю.
Все прекрасно, что прекрасно, говорите вы, закрывая неровный почерк этих строчек.
Здесь слышится холодный полет истины: родина сильнее смерти. Но эта истина становится величественной, когда ее твердят детские уста.
Итак, к детскому сердцу мировая скорбь находит путь через французский и немецкий, через умаление прав русских. Отчего не закрыть это крыльцо?
Мы верим, что если этот ум будет верить себе, то все, что выйдет из-под его пера, будет прекрасно и звонко.
<1912–1913>
Бродники известны летописи как особенные кочевые славяне в южной России. Дальнейшая судьба этого степного племени не известна. Принято выводить его имя от глагола: бродить, вести бродячий образ жизни. Между тем, приняв другое словопроизводство, можно прийти к заключению, что это племя юго-западных степей принимало участие в завоевании Сибири. Допустим, что народ этот получил свое название от особенного рода обуви, которую он носил. Обувь эта, в отличие от сапога, не имеет отдельной подошвы и выше щиколки туго перевязывается ремешком, чтобы мягкая кожа не спадала с ног. В древнейшее время она была обувью степного населения России, как свидетельству<ют> пластинки и украшения курганов.
В наше время ее нет в Евр<опейской> России, она вытеснена сапогами и лаптями. Но в Сибири до сих пор хорошо известна под именем бродни и предпочитается другой обуви за ту легкость и свободу движений, которую приобретает в ней нога. Пеший человек, обутый в бродни, уйдет в полтора раза дальше, чем обутый в сапоги с их неподвижной подошвой. Внутрь бродней кладется солома, чтобы избегнуть ушибов; то же делали и скифы, как это видно из раздутости их ног. Эта скифская обувь была бы удобнее сапог для пеших войск, в особенности в горной стране (в броднях нога цепко охватывает камни).
