Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены | страница 80



Нежных около висков,
Пусть поют отныне черви
Песней тонких голосков.
Мой череп по шов теменной
Расколется пусть скорлупой,
Как друга стакан именной,
Подымется мертвой толпой.
Жив ли ты, труп ли ты, пой-ка!
Да славится наша попойка,
Пусть славится наша пирушка,
Где череп веселых – игрушка,
И между пирушки – старушка
И с пьяною рожей старец веселья,
Закутан рогожей, – он князь новоселья!
Всё, от слез до медуницы,
Всё земное будет «бя».
Корень из нет-единицы
Волим вынуть из себя.
Довольно! (Останавливает круг).

12 гостей. Теперь что делать, барышня Смерть?

Барышня Смерть

Ты часы? Мы часы!
Нет, не знаешь ни аза,
Кверху копьями усы
И закрой навек глаза!
Там, где месяц над кровлей повис,
Стрелку сердца на полночь поставь
И скажи: остановись!
Всё земное, – грезь и явь.
В старинном сипе
Ночных дверей
Погибни, выпей,
Умри скорей.
Как бусы ниток,
Виденья дней
Рассыпь, нишкни так
И стань бледней.
Бледней и шатайся…

Окончим бал Смерти, господа! Я устала. Я сяду.

Мы летели, мы дышали,
И на теле эти шали,
Точно птицы, пав на снег,
Подымая нас на смех,
Знали, есть обед из нег.
Вот. Тот мот, –
Кто-то, что лучше
За гробом чарующей тучи.

Берет соломинку и пьет вишневый сок из стеклянного стакана. 12 гостей делают то же. Длинный стол, крытый белым. В стаканах красное, темное. У некоторых черепов черные губы.

Пир.

Барышня Смерть(сосет красную сладкую воду; в губах ее соломинка золотистая, узкая). Мне дайте голову Олега, – мой милый, храбрый мальчик (Пьет и задумывается). Эй! Дайте лед! (Зевает). Эй! белые чары! К ужину, господа! (Медленно встает и уходит в дверь). Мне показалось, – там у дверей стоит этот мальчик.

Медленно снимает с соломинки чехол. И в белом вся бродит с хлыстом среди гостей. Укротительница среди своих зверей. Чаши – с глиняно-желтыми надбровными дугами и серыми скулами – около гостей. Стук в двери.

Барышня Смерть.

Кто там, кто там в этот час?
Кто прильнул сюда, примчась?

Дружок, отворите двери – вам ближе; а вы передайте мой хлыст – он там.

Так безумен и неистов,
Кто стучится в темный выстав?
На горящее окно
Его бурей принесло?

Голос. Эй! Отворите!

Барышня Смерть.

Он сюда стучит опять,
Он сюда вошел, скользя.
Нас всего… Четыре, пять…
Он – тринадцатый, нельзя!
Иль немой сказал: «Агу»,
Иль он молвил: «Не могу»,
Он вошел и стал под притолкой.
Милый, милый, его вытолкай.

Вошедший.

Эй! Торговка смертью!
Я не читал про город Глупов,
Но я вижу много бледных трупов.
Они милы, они милы,
В когтях смеющейся плутовки,
Их губы – скорые винтовки,