, словно опасается, что потолок обрушится вдруг на него, – помимо снов, следит еще за этим. Тогда, говорят, так, когда спать ляжет, меры не добрав. Скорее – свалится, чем – ляжет. Ну кони тоже спят с открытыми глазами и даже стоя.
И слово вспомнил: ветроуказатель. У вертолетчиков – дурак.
Слышу:
Скрипят железные колеса тележки под угором, за шабалинским огородом. Мама с Нинкой возвращаются с Бобровки.
Наконец-то.
Куртюмка ближе, чем Бобровка, на виду вон. Но в ней свиньи и коровы с утра еще всю грязь со дна подняли. Не захотели мама с Нинкой полоскать в ней.
Пошел в ограду. Следя краем глаза за петухом, чтобы не прозевать его коварную атаку сзади – вдруг да очнется от оцепенения, – открыл воротца во двор. Одна за другой неспешно выбредают курицы из плена. Вялые. Подторапливаю. Претензий мне не высказывают, недовольства не выражают. Сразу и начали: клю-дрись, клю-дрись… видать, лепешкой об-кормились.
Пошел навстречу маме и Нинке. Помог им в гору тележку вкатить.
Перед воротами остановились. Мама на лавочку присела.
– Ох, запыхалась, чуть передохну… Но! – говорит. – А кто окно-то в шабалинском доме выставил? Да целиком-то.
– Хозяин, – говорю.
– Костя?
– А кто ж еще?
– Нина, ты сядь.
– Я не устала.
– Как не устала, на ногах все… Сразу и не заметила… Еще не лутче… Опять Наталья заперла?
– Арестовала, – говорю.
– Весело живем, – говорит мама.
– Рыба на речке плещется, – говорит Нинка. – Крупная.
– Пусть, – говорю. Понимаю, что издевается.
– И ты утерпишь? – спрашивает мама.
– Вы же вчера мне запретили.
– Ну, на часок-то можешь сбегать… Не как всегда – до ночи на реке. Косить начнем, не до рыбалки тебе будет.
– Начали уже, – говорю.
– Ты уж смирись… Ну, как погода… та покажет. Свалить-то много можно, а сгниет?..
– Каждый год, – говорю, – накашиваем… Чё сгниет-то?
– Год году рознь, – говорит мама. – Всяко бы-ват… А ну как заненастит.
– Пойду, схожу… тут, ненадолго.
– Куда? – спрашивает Нинка.
– На Кудыкину гору.
И все ей надо знать, Варваре любопытной.
– А ты на кухне не подмел?
– Тебе оставил.
– Я проверю.
– Где мы, – говорит, вставая, мама, – белье будем развешивать?.. В ограде?.. Сильный польет, убрать, поди, успеем?.. Пока, чуть сеет-то, не страшно.
Пошел я, думаю: «Развешивайте. Тут-то и без меня уж справитесь, надеюсь».
– Долго не ходи, – говорит вслед мне мама.
– А чё? – спрашиваю.
– Обедать будем.
– Да я скоро.
Иду.
Народу на улицах мало. Как ночью. Кто-то на покосе, кто-то из дому только по нужде какой выходит – погоду такую не любит. А кто-то и в отъезде – тот же Рыжий.
