В это время на палубе старпом Михелев купался в лучах славы. Став спасителем мирного города, он детально рассказывал заполнившим палубу корреспондентам все тонкости чудесной эпопеи, не забывая сапера Чайку, Петровича и даже кочегара Гранитова. Не охватила его память только матроса Крымова.
Неожиданно кто-то поинтересовался, находились ли трусы, отказавшиеся принять участие в опасной работе. Михелев, утративший всякое чувство меры, залихватски ответил:
– Все, кто спасал город – рядом со мной, на судне трусов – нет.
Корреспондентам так понравилась эта фраза, что все дружно записали крылатые слова старпома. К всеобщему удивлению, на палубе вновь появился матрос Крымов. Защелкали затворы, засверкали вспышки, и расстрелянный фотоаппаратами матрос вошел в историю. Уточнить фамилию не представляло большого труда.
На следующий день николаевские газеты запестрели фотографиями храброго старпома и «трусливого» матроса. Возмущению матроса Крымова не было границ. Михелев заперся в каюте, не решаясь выходить. Крымов же, напротив, все свободное время проводил у двери каюты старпома. Уговоры замполита ни к чему не привели…
Решено было требовать от редакций газет публикации опровержения. Содержание каждого номера утверждалось партийным, советским или профсоюзным органом и никто не хотел согласиться, что подотчетная газета опубликовала чистейшей воды клевету. Матрос Крымов не унимался и грозил обратиться с открытым письмом к съезду партии. Скандальную ситуацию предотвратил изобретательный сапер Чайка, подавший своему руководству рапорт о необходимости замены в наградном списке фамилии Чайка на – Крымов.
Между прочим, опровержение николаевские газеты все-таки опубликовали. Правда, после того, как портрет матроса Крымова с новенькой медалью появился на первой странице «Красной звезды» с подлинным рассказом о его подвиге.
Было это в те годы, когда опытных капитанов уже списали на берег из-за избытка возраста и недостатка образования, а молодые штурманы ещё только перескакивали с одной мели на другую в связи с полным отсутствием опыта.
Дело было в том, что процесс обучения в мореходном училище был построен так, чтобы курсанты могли научиться углублять дно и следить за горизонтом одновременно. За четыре года обучения постигнуть тонкости сразу двух профессий курсанты не могли. Поэтому, их «учили понемногу», дипломы гидростроителя-багермейстера получали все, а настоящие знания, как предполагалось, должны были прийти с опытом.
