Я отвлеклась от своих мыслей и с ужасом посмотрела на молодого человека, держащего микрофон. Затем перевела взгляд на мужчину с видеокамерой, и сморщилась от вспышек фотоаппарата. Холл уже заполнила полиция.
— Вы кто? Что вам от меня нужно?
— Телевидение. Отдел новостей. Ответьте на несколько вопросов. Как произошла трагедия?
— Уйдите. Уберите камеры. — Я попыталась закрыть лицо руками, но в это время с меня сдернули простыню, и вспышки фотоаппаратов замигали с удвоенной силой.
— Вот чёрт!
Я отобрала простыню и попыталась скрыться от прессы. Но мне это не удалось.
— У реанимационной машины вы кричали, будто вы — будущая жена Самуила. Что вам дало право так говорить? Вы в этом уверены? Неужели самый завидный холостяк России собрался жениться? Вы уже подали заявление? Жалеете о том, что в случае его смерти вы окажетесь в пролёте? Ведь вы могли быть наследницей, если бы подсуетились с браком чуть раньше… Какие ваши прогнозы? Он будет жить?
— Да пошли вы ко всем чертям, — обессиленно пробормотала я.
Я поспешила прочь от камер. Телевизионщики бросились следом за мной. Но меня перехватила полиция, которая устроила мне многочасовой допрос.
Когда, наконец, мне сообщили, что я свободна и могу поехать домой, но по первому зову должна прибыть в полицию, я дождалась, пока за мной приедет Танька, и, уже в своей одежде, юркнула к ней в машину. Увидев, что газетчики бросились к машине, Танька быстро надавила на газ, и мы рванули от злосчастного места как можно быстрее.
— Танька, не знаю, что произошло. Мы спали на крыше. Подлетел какой-то вертолёт, из него расстреляли Самуила. Я пыталась вызвать «скорую» — ни черта. Сама не пойму, как дотащила его вниз, до охраны. Потом эти ужасные газетчики, полиция… Полицейские так долго меня допрашивали и задавали такие неприятные вопросы с подковырками, как бы намекая, что это чуть ли не я собственноручно погубила своего любовника. Они не могут понять, почему убили только Самуила, а я целёхонька… Но я и не могу ответить на этот вопрос. У меня создалось впечатление, что всем бы гораздо больше понравилось, если бы убили меня. Я словно должна ощущать себя виноватой за то, что осталась жива.
— Ох, Наташка, я как чувствовала. С такими, как Самуил, лучше не связываться. Проблем не оберёшься. Он-то, понятно, рискует, у него миллионы, а ты? Ничего у таких мужиков святого нет. Для них женщина — вещь. Я вчера встретилась на мероприятии с одной знакомой. Так вот, она знакома с Самуилом. Говорит, он — редкостная дрянь. Когда выпьет, в телефоне копается, считает, сколько девок готовы отдать ему свою девственность… Понимаешь, такие, как он, не влюбляются. Олигархи вообще не знают, что это такое. Иначе не были бы олигархами. Ты хотя бы сейчас поняла, что хорошего от этой связи мало? Это опасно, в конце концов! Тебе действительно повезло, ведь ты чудом осталась жива. От таких мужиков лучше держаться как можно дальше. Какое бы впечатление они ни производили, но такие люди не уважают женщин, не испытывают любовного трепета и не поддаются дрессировке. И я больше чем уверена, они все плохие любовники. Чаще всего импотенты или козлы, которые думают только о себе и о своих удовольствиях. Рядом с таким мужиком ты вечно подвергаешься опасности быть убитой или похищенной, а если выходишь замуж, то подвергается опасности твой ребёнок. Да и жёны их глубоко несчастные люди, потому что всю жизнь находятся под контролем олигарха и его окружения. Контролируется каждый шаг. Очень хорошо портрет олигарха дал Ганс Христиан Андерсен в своей сказке «Дюймовочка», изобразив его в образе Крота. Олигархи — это такие кроты, богатые и слепые. Им не нужна красота, так как они ее просто не видят. Все время проводят, подсчитывая и пересчитывая прибыль. На любовь и женщин им плевать…
