— Он богатый?
— Дэмиен, мне кажется, будет лучше, если ты перестанешь мне звонить.
— Я не хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни.
Уголки ее рта невольно опустились, и она прикусила губу, стараясь не дать волю несвоевременным чувствам, что так и норовили застать ее врасплох.
— Меня уже нет.
Она положила трубку и прижала к груди подушку. Диванные подушки были роскошью, которую теперь, когда все решения относительно мягкой мебели принимались исключительно ею, она могла себе позволить. Дэмиен относил такие вещи, как кашпо, плетеные корзины для белья и теплый кардиган из овечьей шерсти на пуговицах, к субстанциям, которым не место в доме. Такие вещи навевали ему мысли о кризисе среднего возраста, коего он панически боялся и стремился избежать во что бы то ни стало. Как следствие, ей долго приходилось уживаться с неуютностью дивана, зато сейчас он был завален горой подушек.
Снова раздался резкий и настойчивый телефонный звонок. Кот-Который-Ранее-Был-Известен-Под-Именем-Принц изводил себя на ковре, изображая оголодавшее животное с виртуозностью, достойной номинации на «Оскар». Окажись рядом номинант многочисленных «Оскаров» режиссер Кеннет Брана, его мог бы хватить удар от вида того, как у него на глазах мучается животное. Телефон продолжал звонить. Джози сдвинула брови и принялась грызть уголок подушки в нерешительности.
Хватит с нее Дэмиена. Общение с ним можно было сравнить с поеданием слона маленькими порциями. Бывший Принц метнул на нее взгляд, говоривший: «Во имя всех неверных мужей, возьми трубку!» Джози схватила трубку:
— Н-у-у-у.
— Ты почему не брала трубку?
Джози разжала мертвую хватку, отпустила подушку и повалилась на диван. Этот разговор можно было пережить только в горизонтальном положении и желательно с большим бокалом джина.
— Привет, мам.
— Ты что, опять разговаривала с этим подлым, коварным змеем-искусителем?
— С представителем моего банка?
— Да нет, с этой жалкой пародией на мужа, к тому же бывшего.
— Ма-а-а.
— Ты очень долго говорила.
— Ма, мы были женаты пять лет.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — фыркнула ее мать в трубку. — Я тебя хорошо знаю. Стоит ему сказать три заветных слова, и ты помчишься к нему с задранной юбкой и спущенными трусами… Если они вообще на тебе будут.
— Мама!
— Он тебя не достоин.
— Ма! Никто не был меня достоин. Тебе не нравился ни один из моих парней.
На другом конце обиделись.
— Мне нравился Клайв.
— Клайв?
— Да, Клайв был очень милым и непритязательным.
