— Ну хорошо, — неохотно соглашается Магда. — Ну ладно, ты прав. Это не совсем удобно.
— Умница, — хвалю я Магду. — Вот за это я тебя и люблю.
И тут я слышу:
— Но я приеду встретить тебя в «Каструп».
«Каструп» — это датский аэропорт. Расположен примерно в десяти километрах от проклятого Брондбю.
— Магда, — осторожно начинаю я, — а зачем тебе ехать в такую даль?
— Потому что я по тебе соскучилась.
«Пять баллов. Ну и чем мне крыть? Боюсь, что в этот раз нечем.» И хотя мне откровенно в падлу видеть Магду, скажи я ей «нет» — и всё, обид не оберёшься. И её подозрений. Главное, её подозрений. В них-то всё дело...
О том, что над моим проектом заезда в кресло главы представительства нависла туча-угроза, я понял из пятничного визита к отцу Магды. Это было вечером, когда я уже пообщался с Сиротиной. Я постучал в стеклянно-белую дверь:
— Кристоф, добрый день. Не заняты?
— Здравствуй, Алексей. Я тебя ждал.
Холодный свет из окна. Холодный кабинет. Холодное и морщинистое лицо на черепашьей голове. А ещё руки Кристофа. Они никогда не двигались: как мёртвые, всегда лежали на столе. Холодные, ледяные, белые, с узловатыми синими венами — очень цепкие руки, которые всех и всегда держали только за горло.
— Садись, Алексей. — И он всегда очень правильно произносил моё имя.
— Кристоф, что-то случилось? — Я сел, небрежно закинул ногу на ногу.
Жабьи веки Кристенссена дрогнули. Он посмотрел на кисти своих рук, потом перевёл взгляд на меня.
— Алексей, — тихо, своим шелестящим голосом, начал он, — есть разговор перед тем, как мы поговорим про «Ирбис». Этот разговор очень простой, и, я надеюсь, короткий. Потому что мы с тобой очень давно знакомы. Нас много лет связывает общий бизнес и одно общее дело. А теперь рядом с тобой есть и моя дочь, Магда. Не могу сказать, что я очень рад этому, — пауза, — но я с этим смирился, потому что это выбор моей девочки. Однако, есть то, с чем я никогда не смирюсь. Я не позволю сделать мою дочь несчастной.
— Разве Магда несчастна? — с фальшивой искренностью возразил я. — Мне казалось, мы с Магдой прекрасно ладим.
Кристоф сидел неподвижно, не сводя с меня глаз.
— Вы ладите, потому что Магда любит тебя, а ты достаточно сообразителен, чтобы этим пользоваться, — отрезал он. — И осторожен. И именно по этой причине ты должен поставить точку в некоторых твоих историях.
— Простите, в каких историях? — Я аккуратно снял с серой брючины несуществующую пылинку. Кристоф откинулся в кресле, снова взглянул на свои руки, точно хотел получить у них совет, что же со мной делать. Поднял на меня свой знаменитый взгляд, отдающий могильным холодом.
