— Вы так ко всем девушкам клеитесь или только к тем, кому безразличны? — спросила она, хотя в голосе не было ни нотки возмущения.
— Ха-ха-ха… Если я так уж вам не нравлюсь, что же вы продолжаете со мной разговаривать?
— А я и не разговариваю, я спорю. Это две большие разницы, знаете ли!
— Хм, и о чем же вы со мной спорите? — Я слегка наклонил голову и ухмыльнулся.
— Как о чем? — изумилась она, повернувшись ко мне. В глазах у нее горел огонек.
— Ну вот так. О чем? О моей принадлежности к прислуге? Или о внешнем виде го́тов? А может о том, что у меня под одеждой?
Она вновь отвернулась, но даже за свисавшими с головы длинными черными волосами, прикрывающими лицо, я заметил тень улыбки.
— Так о чем? — снова спросил я.
Она не успела ответить, к ней подошел молодой Человек (так-то для мне все молодые, но по виду ему было лет сорок, что лет на пятнадцать больше, чем ей). Я даже сначала не понял, откуда выполз этот пузан, что для меня не свойственно — я всегда замечаю, что происходит вокруг меня, а тут… отвлекся. Но увидев его, я снова взял себя в руки. Судя по всему, он появился из туалета, хотя, насколько я помню, туда никто после меня не заходил и не выходил. Так вот кто издавал те зловещие звуки рождения Ктулху. Он как-то покровительственно положил свою руку с колбасными пальцами на плечо девушки («А помыл ли он руки?», — промелькнуло у меня.) и противным голоском протянул, обращаясь к даме, но смотря на меня:
— Он к тебе пристает?
— Нет…
— Да, — перебил я девушку. — Пристаю! — Народ вновь навострил уши. — И что?
Толстячок аж оторопел. Он явно не привык к такому к себе отношению. Я это, естественно, понимал.
— Что? Как что? Не понял. Да ты вообще знаешь, кто я? — начал «включать быка» хомячок.
Возле него выросли две глыбы, коих я еще заприметил при входе. Два красномордых (в прямом смысле слова) йофира — раса здоровых быдланов с красной как у вареного рака кожей. Но заметил я их не из-за цвета кожи — на борту было много различных рас всех цветов радуги, — а из-за серой одежды. Только сейчас понял, что серый носили телохранители и им подобные, то есть та же прислуга, только чья-то личная. Я демонстративно их не заметил.
— Знаю! — Я не знал. — А ты знаешь, кто я? — ответил я в такт ему.
— Нет… — отозвался он чуть рассеянно.
— Ну так и не связывайся со мной.
— Да это ты со мной связываешься, шнырь! Пацаны, покажите лоху, где раки свистят.
Последняя фраза показалась мне нелогичной, но его хеллбои все поняли и двинулись на меня.
