18 ноября. Я, может быть, ошибаюсь, но когда начальник Генштаба прогнозирует, цитата, «крупномасштабную войну, в том числе с применением ядерного оружия» — это должно быть сенсацией. Сенсация — это не только то, о чем газеты пишут на первой полосе, а телевидение делает экстренные выпуски новостей. Сенсация — это то, что всем интересно, что всех беспокоит или, как в случае с надвигающейся войной, пугает. Когда начальник Генштаба обещает войну, нужно или бежать, или закупать продукты, или идти в военкомат. А ничего этого не происходит. Видимо, так себе сенсация.
О будущей войне с применением ядерного оружия начальник российского Генштаба генерал Николай Макаров сказал вчера в специальном докладе о проблемах и перспективах перехода армии к новому облику. Происходило это в Общественной палате; это место, конечно, к сенсациям не располагает, но ведь не место красит человека.
При этом сенсации, конечно, никакой нет. Война — ну, война. Ядерная — ну хорошо, пусть будет ядерная. В докладе Макарова еще сказано, что «наиболее вероятной основой для вооруженного противостояния является антироссийская политика стран Балтии», и что «существующие противоречия в Арктике уже сейчас приводят к милитаризации региона», и, конечно, что «военно-политическим руководством ряда государств для достижения своих военно-стратегических интересов продолжают использоваться технологии цветных революций», которые «могут проецироваться и на Российскую Федерацию».
Но впечатляет, конечно, не то, что говорит Макаров, а вот это соотношение масштабности его прогнозов и ничтожности общественной реакции на его слова. И общество, которое не реагирует на начальника Генштаба, обещающего ядерную войну, относится к словам Макарова совершенно правильно, то есть никак. Он пугает, а нам не страшно.
Просто любые политические слова обесценились у нас почти до нуля. Я говорил на днях, что президента Медведева стало очень просто ловить на слове, и вот вчера подоспел свежий пример: Медведев тепло отозвался о советском народе как «единой общности» и сказал, что «эта модель работала», и все бы ничего, но во время Ярославского форума в сентябре Медведев тоже говорил об этой «единой общности», и тогда, по мнению Медведева, эта модель «оказалась теоретической». Что изменилось в истории советского народа за эти два месяца — черт его знает. Просто говорить можно что угодно, все равно никто не услышит, а если кто и услышит, то не воспримет всерьез. Даже интересно, какие слова должен произнести любой политический лидер — не обязательно Медведев, Путин или генерал Макаров, кто угодно, — чтобы все сразу поняли, что это действительно важные слова, а не то, что они говорят обычно.
