После построения Ветров подозвал его к себе и сказал: «Помните, товарищ Лейбу, я Вам, уезжая, сказал, что мы еще встретимся и поработаем вместе? Вот и пришло то время. С группой штабистов сегодня же выедете в Гомель, там за городом будет место дальнейшей нашей совместной службы».
Прибыли в Гомель, затем к месту новой дислокации. Переоделись, помылись, приготовились. Тобиасу, как все-таки иностранцу, подобрали форму канадского офицера, присланную, видимо, из Америки или Англии по «ленд-лизу». Когда он, уже высокий, подтянутый, симпатичный двадцатидвухлетний русый парень с голубыми глазами, шел по городу, люди оборачивались, и мужчины, и особенно женщины, не понимая, откуда он взялся в Гомеле, такой шикарный иностранец. Его коллеги по штабу, особенно ребята из штабной разведки, даже начали спекулировать на этом. Брали, к примеру, Тобиаса с собой на базар, подходили к солидным продавцам и говорили: «Вон видите, иностранец стоит. Это помощник американского президента Рузвельта, его специально в Белоруссию прислали посмотреть, что здесь немцы натворили. А мы его охраняем. Так неужели Вам жалко для нас бутылки самогона и булки хлеба?!».
Тобиас сперва не догадывался о своей роли «помощника президента» на базаре, а когда ребята за столом об этом проговорились, больше с ними в город не ходил. Он никогда в жизни ничего чужого даром не брал.
В селе Ченки, под Гомелем, где должно было формироваться новое подразделение и куда генерал Ветров направил Тобиаса, зависло какое-то непонятное ожидание, и если партизан, прибывших вместе с ним, это вполне устраивало, они стояли на армейском довольствии и по большому счету загружены не были, то Тобиаса такая «вольная» жизнь не устраивала. Другие сидели и ждали. Ждали своего генерала, его все не было. И тогда Тобиас, как в июне сорок первого в Черновцах, пошел в военкомат, уже гомельский.
История снова повторилась. Несмотря на то, что он представил кое-какие документы, награды и опять все подробно рассказал о своих местопребываниях и действиях за последние три года, в призыве ему отказали. Ты, мол, числишься за партизанским штабом, пусть твое руководство тобой и занимается.
Недалеко от Гомельского железнодорожного вокзала он как-то видел табличку «Военно-полевой комиссариат». Пошел туда, представился. Там посмотрели его бумаги (конечно, он скрыл, что был тяжело ранен в голову и еще полностью не реабилитировался) и его сразу призвали в армию, но как выяснилось позже – не в ту армию, куда Тобиас стремился. Дня через два его вместе с другими мобилизованными военно-полевым военкоматом повезли в город Козельск, в запасной полк. Там при приеме командир полка опять же просмотрел его бумаги и наградные документы, в тот же день присвоил ему звание сержанта и назначил командиром отделения.
