«В Сибирь тебя если будет надо, то повезут, – сурово сказал майор, – а пока, возвращайся обратно в город. Не имеем мы права пропускать одиноких путешественников в военное время».
Тобиас пошел обратно в город, навстречу шли двое молодых людей. Они рассказали, что к городу с трех сторон подошли немцы, румыны: и венгры. Немцы уже в городе. Евреи бегут, прячутся где кто может. Спросили, почему он не ушел за Прут. Тобиас объяснил. Ребята посоветовали назваться учителем, мол, идешь в ближайшую деревню к детям.
И действительно, когда он заявил на мосту, что он «учител», майор внимательно посмотрел на него и сказал: «Да ладно, дуй в свою Сибир».
Отойдя от города километров 40–50, Тобиас вышел на шоссе, идущее к мосту через Днестр. Кого только не было на шоссе!? Военные, гражданские, старики, дети, машины, орудия, повозки. Он пристроился к одной из военных колонн, познакомился с солдатами, питался с ними, вместе переносил налеты авиации, которые проходили по какой-то системе – самолеты прилетали волнами, сбрасывали бомбы на головы людей, «поливали» колонны из пулеметов. В такие минуты на шоссе было что-то адское. Во все стороны разлетались тела и части тел людей, лошадей, техники. Все гудело, кричало, трещало и горело.
Перед самым мостом через Днестр, Тобиас, лежа в водосточной канаве, насчитал колонну самолетов в 48 штук. Они безнаказанно отбомбились и поворачивали обратно.
В одну из пауз между бомбежками Тобиас вместе с толпами людей перешел Днестр. Никто не знал, куда дальше идти, где фронт и есть ли он вообще. Людские потоки разделялись, одни поворачивали в сторону Могилев-Подольского, другие шли прямо на восток, третьи – на север, кругом царили хаос и неразбериха. Тобиас прошел небольшой городок неподалеку от Каменец-Подольского, но при облаве был пойман оккупантами и помещен во временный еврейский лагерь. Там, к удивлению и счастью, встретил брата Марчела. Он тоже бежал из Черновцов.
Тобиас несколько раз пытался уйти из лагеря, его ловили и били, били нещадно, чаще всего по голове. Зимой заболел и умер в лагере Марчел, люди там вообще умирали десятками ежедневно.
Тобиаса ничего больше не удерживало в лагере и он снова, в восьмой или девятый раз, бежал.
А так как языка он не знал, не знал людей, не знал местности, то при очередной облаве на рынке Каменец-Подольского был пойман и помещен в еврейский лагерь «Мертвая петля» у села Печора. Хозяйничали там румыны.
По обращению к заключенным они были хуже немцев, но очень «любили» деньги и кто имел возможность, мог откупиться от лагеря. Хотя в принципе это было бесполезно – от одних откупишься сегодня, другие поймают завтра. Идти все равно было некуда.
