. Монах-августинец, поэт-лауреат
[2] при дворе Генри VII и воспитатель наследника престола Бернар Андре описывал поведение Ричарда перед битвой на Босуортском поле следующими словами: «Тиран, в исступлении безумия подобный змее, вскормленной ядовитыми травами, как гирканский тигр или смертельно раненный вепрь Марса вдруг разразился криком ярости»
>{2}. Отличился на фантазийной ниве и Томас Мор, поведавший нам, что Ричард был «мал ростом, дурно сложен, с горбом на спине, левое плечо намного выше правого, неприятный лицом — весь таков, что иные вельможи обзывали его хищником, а прочие и того хуже. Он был злобен, гневлив, завистлив с самого своего рождения и даже раньше. Сообщают как заведомую истину, что герцогиня, его мать, так мучилась им в родах, что не смогла разрешиться без помощи ножа, и он вышел на свет ногами вперед <…> и даже будто бы с зубами во рту»
>{3}. В дополнение к прочим уродствам Мор наделил короля сухой рукой. Шекспир устами своих персонажей неоднократно называл Ричарда «гнуснейшей жабой».
Под тройственным напором истории, философии и литературы не устояла бы репутация даже святого. Ричард III же святым не был — как не был и адским порождением, что бы ни говорил об этом родоначальник утопизма. Просто он жил в жестокие времена, в жестоком окружении и среди жестоких нравов. Тем не менее начиная с середины XVII века начали раздаваться редкие голоса в защиту Ричарда III. Сэр Джордж Бак в начале XVII века, спустя столетие Хорэс Уолпол, граф Оксфордский, вслед за ними Кэролайн Холстид, сэр Клементс Р. Маркэм и уже в конце прошлого века Пол М. Кендалл приложили много усилий, чтобы обелить память короля, за что получили презрительное прозвище «ревизионистов». Пытаясь бороться с многовековой традицией, обросшей массой кровавых подробностей, они часто и вполне объяснимо впадали в излишнюю горячность и эмоциональность. Поэтому побочным результатом их деятельности стало появление достаточно обширной аудитории, в сознании которой Ричард предстает не исчадием ада, а не менее ходульным и недостоверным ангелом во плоти.
Вопрос о том, кем все-таки был Ричард III, далек от окончательного разрешения, научная дискуссия продолжается. Большинство ученых, как в Великобритании, так и по всему миру, придерживаются традиционного взгляда. Даже недавние раскопки, во время которых был обнаружен скелет короля, отчасти подтвердившие теоретические изыскания ревизионистов, не поколебали непререкаемого авторитета Томаса Мора и Уильяма Шекспира. Но в нашу задачу не входит участие в схватке, которая порой становится слишком жаркой. Мы не будет пытаться разглядеть сквозь мглу веков и пыль архивов черты злодея или героя, но отнесемся к Ричарду III как к человеку, собственными заслугами вознесенному к вершинам власти. Он прожил нелегкую жизнь; на всем ее протяжении судьба бросала ему вызовы, требовавшие немедленного ответа, и он никогда от них не уклонялся.
