– Так ты американец? – спрашивает соседка, закатывая глаза.
– Не совсем так, просто меня взяли к себе америкосы, но я сбежал, потому что они издевались надо мной, – объясняю я.
– Ничего себе… – шепчет женщина. – И что дальше?
– Вы поможете мне, тетя?… – добавляю я после паузы и хлопаю ресницами. Я давно утонул где-то в ее декольте и пора бы оттуда выныривать.
Она замечает это и смущается. Какое-то время женщина ломается и не дает ответа. Напряженное молчание и мой умоляющий взгляд.
– Ладно, я, конечно, попробую, – произносят напомаженные губы. – Но в мире взрослых все чуть сложнее, чем ты думаешь, малыш, – говорит она и натягивает плед до шеи так, чтобы закрыть грудь.
Мне это, конечно, не нравится. Я и без нее знаю, что единственный шанс – это улизнуть, когда мы зайдем в кабину. Возможно, меня поймают. Что тогда? Сдерживаю порыв отчаяния и начинаю думать.
Будто мне и правда неизвестно, как все в мире взрослых? Еще недавно я был мужчиной, затем постарел, а теперь будто скинул все лишние года и немного перегнул палку. Dreams come true.
К нам подходит стюардесса и предлагает выпить. Та самая – с красными губами. (Такое ощущение, что все женщины жить не могут без помады). На подносе она держит крохотную бутылочку виски.
– Мэм, кажется, вы просили, – говорит она и понимающе улыбается. Будто улыбка – это единственное, на что способны ее губы.
С минуту моя соседка настороженно на нее смотрит, а затем говорит:
– Пожалуй, это именно то, что мне сейчас требуется.
Когда небесная птичка, виляя задом, уходит, женщина с соседнего кресла недоуменно смотрит на меня.
– Что с ней – перепутала, может? Или это приглашение тех пьяниц с моего прошлого места вернуться?
Пожимаю плечами.
– Ладно, не помешает, – произносит она и делает глоток из миниатюрного горлышка. Глаза становятся больше, а улыбка слаще.
Оставшийся путь мы разговариваем о житейских мелочах. Она рассказывает про какую-то ерунду, я терпеливо слушаю. Словесная пытка продолжается, пока не загораются красные лампочки. По узкой синей дорожке прохаживаются люди и садятся на свои места. Следом за ними приземляются и небесные птички, застегивают ремни и готовятся к лучшему. Некоторые из них еще ходят по самолету.
– Пристегните ребенку ремень, – заботливо говорит та самая стюардесса и подозрительно смотрит на мою якобы мать.
– Конечно, иди сюда… – и тут она запинается. Ведь имени я так и не сказал.
– Евгений, – шепчу я, – меня зовут Евгений.
