Но Будда не замечалъ ихъ; спокойный, сиделъ онъ, огражденный добродетелью, какъ стенами и валами крепости. И священное древо-древо Боди– также оставалось спокойно среди этого смятения: каждый листъ его сиялъ такъ спокойно, какъ въ полнолуние, когда легкий зефиръ не можетъ сбросить блестящихъ капелекъ росы. Природа свирепствовала и бушевала вне тени, бросаемой его густыми ветвями.
Въ третью стражу, когда адские легионы улетели, нежный ветеръ понесся отъ заходящей луны, и нашъ Учитель достигъ Сама-Самбудды: онъ увиделъ при свете, недоступномъ нашимъ человеческимъ чувствамъ, рядъ всехъ своихъ давно прошедшихъ существований во всехъ мирахъ; погружаясь далее и далее въ глубину временъ, онъ узрелъ пятьсотъ пятьдесятъ отдельныхъ существований. Какъ человекъ, достигший вершины горы, видитъ весь пройденный имъ путь, извивающийся мимо пропастей и скалъ по густо-заросшимъ лесамъ, по болотамъ, блистающимъ обманчивой зеленью, по холмамъ, на которые онъ взбирался, задыхаясь, по крутизнамъ, на которыхъ скользила нога его, мимо залитыхъ солнцемъ равнинъ, водопадовъ, пещеръ и озеръ вплоть до той мрачной равнины, откуда начался его путь въ небесную высь; такъ и Будда виделъ длинную лестницу человеческихъ жизней съ первыхъ ступеней, на которыхъ существование является низменнымъ, до высшихъ и самыхъ высокихъ, на которыхъ возседаютъ десять великихъ добродетелей, облегчающихъ путь къ небу.
Будда виделъ также, какъ новая жизнь пожинаетъ то, что было посеяно старою, какъ течение ея начинается тамъ, где кончается течение другой, какъ она пользуется всеми приобретениями, отвечаетъ за все потери предшествовавшей; онъ виделъ, что въ каждой жизни добро порождаетъ новое добро, зло – новое зло, а смерть подводитъ всему итоги, при чемъ счетъ достоинствъ и недостатковъ ведется самый точный, ни одно данное не забывается, все передается верно и правильно вновь зарождающейся жизни, унаследующей все прошедшие мысли и поступки, все плоды борьбы и победы, все черты и воспоминания предыдущихъ существований.
Въ среднюю стражу учитель нашъ достигъ Абхиджны-широкаго прозрения въ области, лежащия вне нашей сферы, въ сферы, не имеющия названий, въ безчисленныя системы мировъ и солнцъ, двигающихся, съ поразительною правильностью, мириады за мириадами, соединенныхъ въ группы, въ каждой изъ которыхъ светило является самостоятельнымъ целымъ и въ то же время частью целаго, однимъ изъ серебристыхъ острововъ на сапфировомъ море, безбрежномъ, неизведанномъ, никогда неубывающемъ, – море, вечно колеблемомъ волнами, вздымающемся въ безпокойномъ стремлении къ переменамъ. Онъ увиделъ владыкъ света, которые держатъ миры невидимыми узами, а сами покорно движутся вокругъ более могущественныхъ светилъ, источниковъ более яркаго света, переходя отъ звезды къ звезде и бросая непрестанное сияние жизни изъ вечно меняющихся центровъ до самыхъ последнихъ пределовъ пространства.
