Мне показалось, что я потерял сознание на доли секунды. Просто уснул и тут проснулся. Судя по первому ощущению, я по прежнему находился в лежащем положении. Глаза, как ни старался, пока открыть не мог. Казалось, сомкнутые веки залили бетоном. Спокойно Шарапов, без паники. Начнем с элементарных действий. Так, где же я? Ну, как где? Что за вопрос очнувшегося в милиции пьяницы. В лесу, где от полученного ранения только что потерял сознание.
– Лель, как ты? – заволновался я. Я то – ладно, а вот она в каком состоянии. Тьфу, то есть мы. В ответ, как поется в одной песне, только тишина. А внутри образовалась странная пустота, словно только что вынули из организма самое ценное, что есть в моей жизни.
– Леля!! – Закричал я в панике. И опять пугающая тишина. Быть такого не может, что бы она не ответила. Даже когда мы с ней разругивались в хлам, и она демонстративно ложилась на грунт, словно подводная лодка, я все равно продолжал ощущать ее присутствие. Мне всегда казалось, что от нее теплым летним ветерком веет. А теперь этого не было.
Ничего не было. Пустота. Пугающая пустота. Страшная мысль пронеслась внутри меня. Верить в это не хотелось. А что если она умер… У нее же не было «запасного» тела, как у меня. И ей некуда было уходить. Это только у меня сохранялась, пусть едва заметная, но связь с моим телом. Эта чуть мерцающая ниточка тянулась из моего будущего в военное прошлое. И этот жгутик никогда не обрывался. От этого предположения я завыл. Слезы потекли даже не ручьем, а настоящей полноводной рекой. Какой только кретин мог сказать, что мужчины не плачут. Плачут. Еще как плачут. Я выл самым натуральным образом. Только потому, что голосовые связки еще не подчинялись. С трудом открыв глаза, сквозь слезы я увидел прыгающее изображение больничной палаты. С первого взгляда было ясно, это уже мое время. Ровные потолки, современные плафоны. На окне зеленые шторы.
Да, это было мое время, но теперь такое чужое! Как бы я хотел сейчас оказаться опять в холодном осеннем лесу в Лелькином теле. Лучше уж погибнуть с ней, чем оставаться без нее. Только сейчас я понял, как она мне дорога. Ко мне тянулись какие – то трубочки и провода. Рядом жужжал аппарат. С трудом повернув голову, увидел железный ящик с индикаторами. Только здесь почувствовал, как мое тело закололо миллионами маленьких, но острых иголочек. Физическая боль была нестерпимой. Но, по сравнению с той, внутренней мучительной болью, осознанием того, что я навсегда разлучился со своей Лелькой, это было ничто. Боже мой, до чего же мы люди, порой, бываем эгоистичны, меркантильны и неблагодарны. Только сейчас я понял весь смысл избитого выражения, моя вторая половина. А ведь еще недавно, каких- то сорок минут назад по обычному времени, и семьдесят с лишним лет назад, я был единым организмом со своей Лелькой! Какой же я был дурак, и не понимал, какое же это счастье быть одним целым, пусть даже в нежном девичьем теле.
