Семейство Шалонских | страница 23
— Я человѣкъ пожилой, поздно мнѣ заискивать знакомства вельможъ. Спина моя и смолоду не гнулась, а подъ старость стада еще прямѣй.
— Зачѣмъ спину гнуть — просто познакомься.
— Мнѣ графъ Орловъ не ровня.
— Чтожъ ты, мелкопомѣстный?
— Нѣтъ. Но всякъ сверчокъ знай свой шестокъ. Я столбовой дворянинъ, а онъ вельможа. Искать въ немъ не хочу. Бѣды большой въ томъ не вижу, что Люба не будетъ скакать на лошадяхъ въ каруселяхъ и на паркетахъ въ экоссезахъ.
— Загубить ея молодые годы, оставить ее старою дѣвицей?
— Зачѣмъ же? Найдется хорошій человѣкъ — женится, а не найдется, на то воля Божія.
— Такъ запри ужъ ее въ теремъ.
— Пустое говоришь ты. Запирать незачѣмъ, a на-показъ выставлять, суетой всякой голову ея набивать, да съ зари до зари мыкаться по пріемамъ и праздникамъ — не мое дѣло, да и не мое желаніе. Я тебѣ не мѣшаю. Дѣлай, какъ знаешь.
— Что же я буду, жена безъ мужа, выѣзжать одна, всѣ засмѣютъ.
— Какъ знаешь.
И отецъ опять уходилъ, прекращая тѣмъ всякія пренія. Матушка плакала или вздыхала, и цѣлый день была не въ духѣ. Между ею и батюшкой установилось мало-по-малу отчужденіе, холодность отношеній, намъ всѣмъ весьма прискорбная. Матушка сдѣлалась раздражительна, батюшка суровъ и мраченъ. Я сносила это печальное положеніе, дѣлая видъ, что ничего не замѣчаю. По цѣлымъ часамъ сидѣла я молча, раздумывая, и пришла къ заключенію, что, любя ихъ обоихъ, помочь не могу ни тому, ни другому. Изъ міра семейныхъ несогласій уходила я съ наслажденіемъ въ міръ фантазіи. Я жила въ немъ окруженная героями и героинями. Прекрасная Ксенія, нѣжная Антигона:
рыцарь Гонзальвъ Кордуанскій, милосердая дочь Пилата и несчастная Ифигенія, Гекторъ объ руку съ Фіеско и съ Малекъ-Аделемъ замѣняли мнѣ всякое общество. Я слышу теперь, что всѣ эти герои не суть изображенія людей, а куклы, тѣни; пусть такъ, но они сдѣлали свое дѣло. Они образовали цѣлое поколѣніе и заставили его любить высокое и восхищаться лучшими и прекраснѣйшими свойствами души человѣческой.
Скоро этой замкнутой, но полной чаръ, жизни наступилъ конецъ. Суровая дѣйствительность, готовя не мнѣ одной жестокій ударъ, должна была разсѣять образы, съ которыми я сжилась и сроднилась. Страшныя напасти, ужасъ и смятеніе разразились не только надъ моимъ семействомъ, но и надъ всею нашею страной.
Это было лѣтомъ. Слухъ ходилъ, что дѣла неладны. Задумывался отецъ. Поговаривали, что Наполеонъ ищетъ предлога, чтобъ объявить намъ войну. Но это были слухи, и въ нихъ плохо вѣрилось, особенно живя въ деревнѣ, вдали отъ всего и всѣхъ. Батюшкѣ съ матушкой понадобилось ѣхать въ Москву; они взяли съ собою, по желанію матушки, Сережу, а мнѣ, какъ старшей, приказано было смотрѣть за меньшими дѣтьми, заниматься хозяйствомъ, приказывать обѣдъ и выдавать дневную провизію. Вставъ рано поутру, я аккуратно исполняла всѣ эти обязанности и потомъ уже, разсадивъ дѣтей за уроки, принималась за чтеніе.