— Итак, доктор Кимбл, начнем с самого начала. Что вы ели на завтрак?
Они оставили его на ночь в одной рубашке от смокинга и черном галстуке-бабочке. Ему нужно было позвонить родственникам Элен, ее близким друзьям, чтобы сообщить о случившемся, выплакаться вместе с ними. Вместо этого ему позволили позвонить лишь его адвокату — Уолтеру Гутери — и поговорить с ним две минуты. Ему даже пришлось искать номер телефона Гутери в телефонной книге.
Гутери хотел было даже повесить трубку, поскольку время шло к рассвету и его голос был хриплым со сна.
— Кто это?
Кимбл попытался коротко изложить все, что произошло в этот вечер, но ничего связного у него не получилось.
— Черт побери!
— Уолтер, не клади трубку Это Ричард Кимбл!
— Ричард? — его зловещий тон сразу сменился сочувствием. — Ричард, у тебя жуткий голос. Что случилось?
Он задыхался, выдавливая из себя слова:
— Элен умерла… Она… ее убили…
— О, Боже! — прошептал Уолтер. Последовала долгая пауза.
Гутери не был таким уж близким другом семьи, чтобы его будили среди ночи только для того, чтобы сообщить эту ужасную новость, и он, видимо понял, что дело плохо.
Прошло несколько секунд, прежде чем Кимбл смог снова говорить. Он собрался с силами и выдохнул разом:
— Уолтер, они обвиняют меня.
В голосе Гутери зазвучала профессиональная озабоченность:
— Где ты находишься?
— В полицейском участке. Я не… Я не помню, в каком именно.
— На 1-ой улице, — подсказал стоявший рядом с. Кимблом полицейский.
Гутери услышал.
— Я сейчас там буду.
Его поместили в тюрьму округа Кук без права выхода под залог. Вместо смокинга ему дали тюремный комбинезон ярких неоновых цветов. У него забрали часы и обручальное кольцо и запечатали их в пластиковые пакетики.
Кимблу казалось, что внешние события лишь отражали его внутреннее состояние. Долгими бессонными ночами лежа на грубом сбившемся матрасе, на котором и отдохнуть-то было нельзя, он восстанавливал в памяти последние секунды жизни Элен, вспоминал схватку с одноруким убийцей, надеясь найти хоть какое-нибудь доказательство, которое смогло бы оправдать его. Когда ему наконец удавалось уснуть, он и во сне опять видел Элен, держал ее в своих объятиях и наблюдал, как она умирает, как медленно жизнь уходит из нее.
Просыпаясь, он понимал, что действительность еще хуже, чем сон.
По сравнению с тюрьмой ад показался бы терпимым прибежищем. Переполненные камеры, полумрак, сырость, никаких признаков нормальных человеческих условий. Застоявшийся запах мочи, пота и влажной штукатурки.
