— Ваше превосходительство…
— Подойди ближе. Слушай.
Офицер сел у стола. Чжан-Цзо-Лин зашептал, наклоняясь к самому его лицу:
— Слушай внимательно. Я погиб: моя тайна, договор с Францией, находится в руках детей Черного Дракона. Ты понимаешь — теперь никто не вырвет у них этого документа. Так вот: я решил, мне все равно нет выбора. Поезжай к Фа, скажи, что я согласен руководить изгнанием иностранцев. И посмотри, действительно ли они владеют документом. Если да, пусть как можно бережнее хранят его. Попав в руки иностранцев, он погубит не только меня, но и всю страну…
Вот почему первый адъютант Чжан-Цзо-Лина срочно прибыл в Пекин для переговоров с Фа. И вот почему весть о краже документа ударила, как электрический разряд, в собрании детей Черного Дракона, созванном Фа в связи с предложением северного диктатора.
Адъютанту было сообщено, что общество обсудит слова его начальника, что документ находится еще в пути, что немедленно после его доставки сам Фа прибудет к Чжан-Цзо-Лину для переговоров. Адъютант уехал. В могильной тишине подземной залы собраний Фа снова перечитывал строки шифрованной депеши:
«Священная драгоценность утрачена для верных, — стонала телеграмма. — Похититель Ли-Во убит Сингом. Белый дьявол жил под платьем убившего. Но и у Синга только половина бумаги, с которой он бежал на летающей машине белых. Синий мрак неизвестности покрывает исчезновение части со знаками кружков и рук. Приступили к поискам тела Ли-Во, сброшенного в пропасть. В положенный духами срок недостойные дети припадут к стопам разгневанного Дракона».
Собрание придавленно молчало. Теперь, когда расчеты оправдались, когда Чжан-Цзо-Лин испугался разоблачений и отдает себя в руки общества, — что скажет он, узнав, что общество не смогло уберечь бумагу? Сколько бед еще может принести документ, находящийся в неизвестных руках. Нужно заполучить хотя бы часть, явно имеющуюся у Синга… В общем безмолвии Фа мрачно выводил иероглифы телеграфного приказа:
«…Верным севера, юга, востока, запада. Человек, укравший тайны общества, бежал из Тибета на аэроплане. Человек должен быть убит, найденные у него бумаги — доставлены в Пекин. Имя человека — Синг. Приметы человека…»
В то время, как на севере развертывались эти события, юг Китая переживал другое.
В большом полутемном храме Кантона, вокруг бронзового изваяния «сидящего тигра», неподвижно полулежали два десятка костлявых, дьявольски свирепых на вид китайцев. Они затягивались сладким дурманом опиума, шипящего в глиняных чашечках длинных бамбуковых трубок…
