– Так, ты не расскажешь, что научило тебя считать любовь слабостью?
– По-твоему, я получил моральную травму, после которой я запретил эмоциям влиять на мою жизнь? – Его рука замерла на ее бедре.
– Разве нет?
– Я рано понял, что в жизни есть намного более ценные понятия, чем романтическая любовь. Но об этом моя мать говорит мне с тех пор, как я научился ходить.
Роми не могла отвести взгляд от его большой мускулистой руки на своем бедре:
– Твоя мама не верит в любовь?
– На то у нее есть уважительная причина. Любая привязанность рано или поздно приносила ей неудобство.
– Она не выглядит пессимистом. – Наталья Блэк не показалась Роми циничной и желчной женщиной.
– Она реалист.
Реалист, научивший своего сына считать романтическую любовь слабостью.
– Она ограждала тебя от сердечных страданий, – сказала Роми.
– Да. – Он казался немного удивленным.
– Сколько тебе было лет, когда ты усвоил этот урок? – Роми восприняла близко к сердцу идею о том, что Максвелл влюбился, будучи уязвимым подростком.
– Десять.
– Значит, это была не твоя личная потеря? Роман между твоей матерью и ее любовником?
– С батей мама светилась от счастья три года.
– Он был русским?
– Нет, – сказал Максвелл. – Он был американцем. В России отца часто называют батей. Я так его называл.
И даже спустя столько лет Максвелл по-прежнему называет этого человека батей. Похоже, любовная история матери принесла ему много страданий.
– А ты?
– Он жил с нами, хотя позже я понял, что мне так только казалось. Наш дом не был его домом, но он приходил туда каждый вечер. Батя играл со мной в мяч, ходил на мои школьные мероприятия и соревнования. Он сидел во главе нашего стола на праздники, а на наши дни рождения водил нас в ресторан.
Другими словами, этот человек был отцом Максу. Некоторое время, во всяком случае.
– Но это продолжалось недолго, – сказала Роми.
– Да.
– Почему?
– Это имеет значение?
– Наверное, нет. – Смысл истории Макса в том, что он воспринимал того мужчину с открытой душой, а тот разочаровал его, уйдя на все четыре стороны.
– Ты когда-нибудь влюблялся?
– Ни разу, – ответил он с такой тихой яростью, что Роми поняла: Максвелл никогда не был уязвимым подростком.
– С нашим браком ты подстраховался? – спросила она, желая сменить тему, чтобы не будоражить свои эмоции.
– Если ты говоришь о том, что я просчитал все непредвиденные ситуации, то тогда ты права.
– На медовый месяц Мэдди уехала из города. Знаешь, я не хочу звонить ей и спрашивать по поводу ее плана в случае непредвиденных обстоятельств.
