Выронив корзинку, я вылетел из дверей и, пробежав футов двадцать по мосткам, обнаружил человека, лежащего в свиной яме. Перемахнув через перила, я бросился к нему, вытащил его оттуда и перевернул. Рука и нога у этого парня были в гипсе, а на его рубашке сзади красовались подпалины. Еще минут пять, и этот тип сгорел бы заживо. Я повернул его на бок и секунд десять пытался нащупать его пульс.
Парень явно страдал от сильнейших болей, но было ясно, что жить он будет. Наверное, шрамы от ожогов на спине у него останутся навсегда, а то и не обойтись без пересадки. На лице и в волосах у него была запекшаяся кровь вперемешку с песком, и в его чертах мне показалось что-то знакомое. Во взгляде молодого человека застыла дикая боль, и он все цеплялся за свою перевязь. Оглядевшись в поисках помощи, я обнаружил, что крика, кроме меня, никто не слышал, и как я вытащил парня из ямы тоже никто не заметил.
— Не шевелитесь, — сказал я этому несчастному. — Я сейчас вернусь.
Сбегав на кухню, я схватил свой мобильник, набрал «911» и изложил ситуацию, после чего схватил четыре бутылки воды из холодильника и рулон бумажных полотенец, и побежал обратно к обожженному пострадавшему, пытавшемуся укатиться в сторону песчаных дюн. Остановив парня, я перевернул его на живот и начал поливать ему спину водой, решив не снимать с него рубашку, чтобы случайно не снять вместе с нею и кожу. Вылив ему на спину две бутылки воды, перевернул его на бок и, открыв третью бутылку, полил его лицо и волосы. Затем дал ему сделать несколько глотков из последней бутылки, а остальную воду использовал, чтобы увлажнить часть полотенец. Этими полотенцами я протер ему лицо, и хотя его сломанный нос на минуту сбил меня с толку, я наконец признал в нем пацана, которого мы с Рейчел пару недель назад стащили с песчаной дюны.
Только на этот раз у него была сломана рука, а кроме того, наложен гипс на всю ногу. Сам он снова принялся копаться в своей перевязи, вопя что-то невразумительное. А потом вдруг оставил то, что пытался учинить со своей сломанной рукой, и вместо этого вцепился мне в глотку.
Я видел, что пацан пытается задушить меня, однако он был настолько слаб, что не раздавил бы и виноградины. Но это как будто бы было очень важно для него, так что я позволил ему продолжать. И пока он был занят, мысли мои обратились к теме компенсации ущерба. Если он вздумает подать на Бет в суд, она лишится всего. Но станет ли он подавать иск? Ну конечно, станет, ведь это же так по-американски!
