Спросит Михаил Афанасьевич - а зачем вы женское кольцо в школу притаскивали? И что придётся отвечать? Что предложение идти делать он собирался... И подарочек профукал? Нет, что бы там ни было, а никто не должен узнать о позоре Петра Брониславовича. Кольцо он купит новое. Вот только придёт в себя, успокоится. Не представать же перед Галиной Гавриловной растерянным, убитым подозрением относительно того, что утащить золотишко мог кто-то из его любименьких ученичков? Нужен Галине Гавриловне тогда такой нервный и подозрительный муж...
На уроке физкультуры в своём седьмом "В" классе Пётр Брониславович вёл себя как никогда сухо и сдержанно. Ребята уже привыкли за последнее время к перепадам в его поведении. Но сегодня они его просто не узнавали.
А Пётр Брониславович страшно мучился. Что ему делать? Кого подозревать? Кого-то из этих милых смешных ребят? Или женщину-сексопатолога, которая ходит по школам и так зараабатывает себе на жизнь? Не мог молодой доверчивый атлет подумать на кого-то, не имея абсолютно никаких доказательств. Не пойман, как говорится, не вор... И Пётр Брониславович продолжал страдать.
А Витя Рындин в это время на уроке продолжал тренировать Антона Мыльченко. Тот упрямился, капризничал и всё время пытался перевести тренировки в разговоры. Но Витя безжалостно пресекал это.
И как-то ему подумалось: "Вот ведь Мыльченко хитрован такой... Зубы мне заговаривает. А что если он и есть воришка? Дурак, дурак, а хитрый! На него, пня такого, никто и не думает. А Антоша спокойненько себе промышляет..."
Витя, как и его учитель физкультуры, не любил думать о людях плохо. Но и не хотелось ему долго ждать того, когда вор клюнет на Аринину приманку-телефон, надёжно спрятанный сейчас Витей, в отсутствие следственного эксперимента, под "молнией" в нагрудном кармане его спортивного костюма.
Витя был сторонником решительных действий. Сомнения и неведение тяготили его точно так же, как и Петра Брониславовича. А потому он вдруг схватил Мыльченко подмышки, поднял вверх, прижал к шведской лестнице и напрямую спросил:
- А ну-ка говори, Гуманоид несчастный, это ты деньги у всех воруешь?
- Ой, ой... - кряхтел Антоша, который от напряжения не мог произнести ничего внятного.
- Хитрован маленький. - продолжал Витя. - Говори, ты это или не ты? Иначе я тебя сейчас просто придушу и скажу, что ты в шведской лестнице застрял и шею себе свернул.
- Не, не, не надо... - донеслось, наконец, из Антошиного рта.
