Речь у Петра Брониславовича была уже подготовлена, но Мыльченко выглядел таким замученным и несчастным, что Пётр Брониславович заволновался, вспомнив про то, что у Антоши есть "враги его мозгов".
Пётр Брониславович присел возле него.
- Антоша, - спросил он тревожным голосом, - у тебя всё нормально? Как ты себя чувствуешь? Тебя никто не обижает?
Антон вздохнул. Силы возвращались к нему.
- Ну, не молчи. Обижают?
- Меня обижает жизнь. - вздохнул он.
- В смысле? По голове бьют?
- По голове нет. Но образно - да.
- Ты не темни. - насторожился Пётр Брониславович. - В смысле как образно? Бьют или не бьют?
Антон завозился на полу.
- Образно - это в смысле любовь.
- Любовь! - Пётр Брониславович фыркнул. - Что ещё за любовь? И стихи поэтому?
- Да, да... Я влюблён. Не скажу в кого. Скорбно и безответно. Про это все мои стихи... Их много. И на рассказы я уже вдохновлён.
- Так. - Пётр Брониславович поднялся на ноги. - Читал я твои стихи.
- Ой, правда? Из моего сборника? - Антоша тут же вскочил. - Вам понравилось? Помогли?
- Что - "помогли"? Ты мне своими стихами... - но тут Пётр Брониславович понял, что нечего ему ребёнка вводить в курс его личных проблем. - Короче, бросай это гнилое занятие. Учись лучше хорошо.
- Поэзия - не гнилое занятие! - тоненьким голосом вскрикнул Антон Мыльченко и гордо выпрямился. - Нет, нет и нет! Не брошу.
К этой паре уже весь класс с интересом присматривался. Все старались понять, о чём идёт речь, а потому подходили всё ближе и ближе.
- Эх, Мыльченко, что ж тебя в гуманитарный класс не взяли? - вздохнул Пётр Брониславович. - Там поэзии, наверно, море, как раз самое тебе место. Сочинял бы там стихи на радость учителям... А то вот мучайся я теперь с тобой.
- А его учительница литературы отбраковала. - тут же встряла в разговор Даша Спиридонова, которая подобралась к ним ближе всех и настроилась подслушивать. - Сказала, что только через её труп он к ней в гуманитарный класс попадет.
- Подслушивать нехорошо, Спиридонова, - заметил строго Пётр Брониславович, - а ну-ка, давай четыре круга по залу приставным шагом! Руки на пояс! Вперёд!
Даша поскакала с обиженным лицом, а все остальные тут же изобразили, что очень заняты: кто сразу мячом сосредоточенно об пол застучал, кто шнурки бросился завязывать. И никому, конечно, не интересно было, о чём это Пётр Брониславович так задушевно с Гуманоидом беседует.
- Ох, тяжело тебе, наверно, Антошка! - покачал головой Пётр Брониславович. - И всё равно. Любовь отставить, даже поэтическую. Мал ещё. И стихи. Тем более предсмертные. Поэзию читать только по программе. А прежде чем всякие глупости рифмовать про ларёк...
