С прежней негой над тобою
Я склоню главу мою
И тебе, сквозь сон, над ухом
Песню райскую спою"…
<1858>
Здесь Берлиоз!.. я видел сам
Его жидовско-римский профиль
И думал: что-то скажет нам
Сей музыкальный Мефистофель?
И вот, при свете ламп и свеч,
При яром грохоте оркестра,
Я из-за дамских вижу плеч,
Как тешит публику маэстро.
Трубят рога, гремит тимпан,
В колокола звонят над нами…
И над поющими струнами
Несется звуков ураган.
И адская слышна угроза…
И раздаются голоса…
И встали дыбом волоса
На голове у Берлиоза.
Поют!.. увы! не понял я,
Что значит хор сей погребальный?
И вдруг — тебя увидел я,
Знакомка милая моя.
Тебя, мой критик музыкальный.
К коленам уронив цветы,
К полудню сорванные нами,
Меж двух колонн сидела ты
Бледна, с померкшими очами.
Я угадал: страдала ты
Без мысли и без наслажденья,
Как от какой-то духоты
Иль в ужасе от сновиденья.
И думал: скоро на балкон
Мы выйдем… звезды видеть будем…
И эту музыку забудем
(Инструментальный гром и звон)
Забудем, как тяжелый сон.
1858
Встала над морем с казарменной скукою
Крепость, угрюмее моря сурового…
В милом лице я искал пред разлукою,
Нет ли для сердца чего-нибудь нового.
Долго смотрел я, как лодка качалася,—
Ты уплыла, — я остался над палубой,
И ничего для меня не осталося
Кроме неволи с бесплодною жалобой.
Снова помчуся я в море шумящее,
Новые пристани ждут меня, странника;
Лишь для тебя, мое сердце скорбящее,
Корабль пошел навстречу темной ночи…
Корабль пошел навстречу темной ночи…
Я лег на палубу с открытой головой;
Грустя, в обитель звезд вперил я сонны очи,
Как будто в той стране таинственно-немой
Для моего чела венец плетут Плеады,
И зажигают вечные лампады,
И обещают мне бессмертия покой.
Но вот — холодный ветр дохнул над океаном;
Небесные огни подернулись туманом.
И лег я ниц с покрытой головой,
И в смутных грезах мне казалось: подо мной
Наяды с хохотом в лучинный мрак ныряют,
На дне его могилу разгребают -
И обещают мне забвения покой.
<1859>
По горам две хмурых тучи
Знойным вечером блуждали
И на грудь скалы горючей
К ночи медленно сползали.
Но сошлись — не уступили
Той скалы друг другу даром,
И пустыню огласили
Яркой молнии ударом.
Грянул гром — по дебрям влажным
Эхо резко засмеялось,
А скала таким протяжным
Стоном жалобно сказалась,
Так вздохнула, что не смели
Повторить удара тучи
И у ног скалы горючей
Улеглись и обомлели…
<1859>
(Посв. Н. В. Гербелю)
Выйду — за оградой
Подышать прохладой.
Горе ночи просит,
Горе сны уносит…
Только сердце бредит:
