– Текучка страшная, – продолжал Томми, – потому что нанимать приходится кого ни попадя: и бывших солдат, и рабочих, и не пойми кого. Но больше всего крестьян, конечно. Многие бегут с Волги, там, говорят, не прекращается голод (24). Эти держатся за место. Но много местных, украинских крестьян, это сезонники, их здесь называют ot-hod-nik…
– Да, ничего не изменилось со времен царей, – сказал Иозеф. – Да что там, со времен патриархальной боярской Руси. – И пояснил, вспоминая уроки русской маргинальной литературы, что давала ему время от времени Нина, – беллетристики, в шестидесятые годы прошлого столетия печатавшейся в основном в некрасовском Современнике. – Один писатель из уральских крестьян, откуда-то из-под Перми, кажется… (25)
– Урал, знаю, – радостно сказал Фишер и глотнул своего бурбона.
– Он был из сектантов, малограмотный… Но написал роман о том, как крупный промышленник Демидов скупал целые деревни, чтобы иметь под рукой бесплатных рабочих для своего завода… Демидовы эти были богатейшими людьми не только в России, но и в Европе. И, как это водится среди нуворишей, отчаянными эксцентриками и скандалистами. Один из них, например, дело было еще при Екатерине, устроил в Петербурге праздник и упоил вином насмерть пятьсот человек (26).
– Насмерть? – удивился Томми, недоверчиво крутя в руке свой стакан, и даже заглянул в него: неужели таким безобидным пойлом, как corn juice[22] со льдом можно убить человека.
– Он же однажды скупил в Петербурге всю пеньку, чтобы проучить англичан, запросивших по его мнению непомерную цену за нужные ему товары…
Томми захохотал, показав отличные белые зубы, и хлопнул себя по ляжке.
– Но я перебил тебя. – Иозеф спохватился, что, имея возможность, наконец, говорить по-английски, сделался болтлив. И совсем на русский манер принялся говорить о литературе и пересказывать всем известные исторические анекдоты.
– Ты рассказываешь интереснейшие истории, Джеф, рассказывай больше, я хочу все знать о русских. Мне нравятся русские…
Иозеф чокнулся с ним, как бы подталкивая беседу вперед.
– Хорошо, – взял серьезный тон Томми. – Условия жизни рабочих ужасные. Живут скученно в бараках, часто без питьевой воды, элементарная санитария усваивается ими медленно. Не хватает вилок, кружек, тарелок. Обедают артелями, пользуясь поочередно за столом одной ложкой…
– Да-да, и здесь сбылись мечты утопистов, – пробормотал себе под нос Иозеф, но Томми, казалось, его не расслышал.
