Прыжок в Океан. Полет и тишина не кончающаяся никогда. Жалкие мелкие вещи мира бледны. Реальная вечность не одинока, когда ты один и не один, и тени мира в тебе. Не отдельное самоосознание идущее к кому-то, а ты и тот, к кому идешь, одно и то же, и божества, и тишина и луна, все есть Ты или нет.
Она рассмеялась, ибо только это и было ответом. Что такое какой-то жалкий миллион лет гордых ДЭвов, когда на ладонях вечность?
«Вы так заразительно смеетесь», обрадовался водитель. «О. Чепуха, вы тоже», она мысленно исправила его карму, убрав тяжкий груз прошлого, повисший на его чакрах в виде безобразных комков серой плесени от многолетних мыслей, и это освободило бедное сердце, уже готовое скоро испытать инфаркт от тяжелого покрова негатива. «Будьте счастливы», пожелала она ему и вышла из машины. Дверца хлопнула, а она осталась посреди торопящегося в разные стороны мертвого мысле-процесса города, на площади, в гуще событий, улыбающаяся и потягивающаяся от неги авто-салона кошка, с маленьким рюкзаком в руках, в который заботливая Айшварая положила ей пачку денег.
Но Виту не занимали такие проблемы, она впитывала Город в себя. Начав пропускать сквозь сознание его боль и страдание! Водитель, во все дальше удаляющейся от Виты машине, прошептал: «как хорошо», и еще раз уДивился чувству колоссальной Любви ко всему живому, что подарила ему мечтательница. Он знал, что запомнит эту встречу на всю жизнь, слишком эта девушка с мягкой женственной улыбкой отличалась от всех тех, кого он повидал на жизненном Пути.
«Неужели так легко радоваться»? Спрашивал он себя, на миг свободный от груза иллюзорной жизни, который верно, опять скоро закроет счастье просто быть. Но пока..
Приехав домой, он вбежал в дом улыбающийся, смеющийся, словно праздник или карнавал вошел в дом вместе с ним, и сказал удивленной жене: «я люблю тебя»! И целый день они радовались и играли в забытые игры из их детства, а следы старой, печальной жизни с обидами и ссорами исчезли совсем!
А Вита, обменяв деньги и подняв кундалини у кассирши банка, застывшей в зависти к другим людям, и заставив ту этим впервые обратить внимание на чудесный вид из окон их здания, вернулась в бурлящий от ее Присутствия город, где на глазах растворялись темные стены из годами наслаиваемой злобы. Шаги ее были самой Любовью, и одно касание взгляда исцеляло людские сердца. Наконец, окруженная пением птиц и игривым порханием солнечных зайчиков – она вошла в кафе и, сев за столик у окна, заказала себе зеленого чая.
