2
Белоствольные березы да синие сосны — лес кругом, без конца и края. Крохотным обжитым островком затерялась в пучине лесного моря колхозная деревенька Старый Рукав.
Глухой, непогожей ночью из леса вышли трое. Осмотрелись по сторонам. Прислушались. И молча направились в деревеньку. Уверенно отыскали нужный двор и постучали в дверь дома.
— Кто там? — откликнулся хозяин.
— Открывай, Григорий Никитич. Побеседовать надо.
Голос говорившего показался Григорию Никитичу знакомым.
— Никак, Иван Семенович? — воскликнул он.
— Он самый…
Григорий Никитич Гусев, как и все жители округи, хорошо знал секретаря Ржевского горкома партии Ивана Семеновича Дежина.
— Откуда же вы, гости дорогие?
Не отвечая на вопрос, Иван Семенович вошел в дом, а его спутники остались во дворе: мало ли что может случиться в военную пору?
Фронтовая обстановка в то время была крайне напряженная. Используя численное превосходство в танках и авиации, фашистские захватчики теснили наши войска. Город Ржев оказался у них в тылу. Партийные, советские, комсомольские активисты города и района ушли в подполье, организовали отряды народных мстителей.
Отряд Ивана Семеновича обосновался в лесной глухомани за так называемой Опекаловской дачей. Выкопали и замаскировали землянки, проложили ходы сообщения, оборудовали долговременные огневые точки, разместили боевые заставы и посты наблюдения. Устанавливали связь с населением: нужны были явки, надежные люди.
Председатель колхоза Григорий Никитич Гусев был одним из таких надежных товарищей. Иван Семенович передал ему задание отряда — быть в деревне старостой, когда придут фашисты. Кровь бросилась Гусеву в лицо. Разволновался он, в ярость вошел:
— Я-а фашистским холуем? Иудой? На старости лет перед народом изменником представляться? Нет, в старосты не пойду!
Долго пришлось говорить с Григорием Никитичем. В конце концов Иван Семенович убедил его, что на посту старосты он будет не менее полезен, чем в отряде. Договорились о пароле, о явке.
А через несколько дней в Старый Рукав пришли фашисты. Односельчан согнали на сход. На крыльцо колхозной конторы вышел щеголеватый офицер. Его сопровождали дюжие автоматчики.
— Слушай меня, — заговорил он хриплым голосом. — Я есть переводчик дивизии «Адольф Гитлер». Красная Армия разбита. Москва обречена. Мы освобождаем вас от большевиков и Советов, даем новый порядок, много культуры, требуем абсолютной дисциплины. Необходимо назначить старосту.
Все молчали. Тогда Гусев, как условились с Иваном Семеновичем, степенно шагнул вперед. Тихим, словно бы севшим голосом, он начал говорить о том, что ежели новые власти дозволят, то старостой желал бы стать он, Григорий Никитич. Может быть, представители новой власти найдут и назначат другого, более подходящего, все равно он, Григорий Никитич, в знак своей полной лояльности приглашает господина переводчика и сопровождающих его господ автоматчиков посетить его хату и пообедать. Григорий Никитич подобострастно поклонился и, выпрямившись, так гаркнул «Хайль!», что переводчик и автоматчики невольно вздрогнули.
