Входят Мячик, Маркушка и Крошкин с «ундервудом».
Мячик. Здесь вам придется посидеть. Скоро приедут агенты угрозыска. Положи машинку!
Крошкин. Да я уж прямо боюсь ее из рук выпустить.
Маркушка. Господа студенты! По нужде. По нужде и из‑за голода. Отпустите… К чему я вам? Машинка нашлась. Что же вы мне мстить, что ли, хотите?
Мария Ивановна. Нет, нет, нет! Ни за что! Ишь ты, какой легкий голос у него стал! А как на меня зубами блестел, так голос был бас. Ишь ты… Выпусти! Еще сестру бы твою поймать…
Мячик. Какую сестру?
Мария Ивановна. Варварка – сестра его родная. Вы и не знали? А я на свою голову узнала. Видите, какой тихий, белый, а вчера аж черный со злости ходил, когда я их разговор подслушала. А! Держите!
Маркушка прыгает в люк.
Мячик. Стой! (Кидается к окну.) А! Не удалось! Попался Маркушка. Автомобиль угрозыска. И Варварку привезли. И Марусю.
Анька. Маруся!
Иринка. Беги сюда бегом!
Мария Ивановна. Ой, как есть хочется! Все больше и больше. Что значит все благополучно!
Вбегает Маруся. На носу у нее ссадина.
Анька. Ай! Что это у тебя с носом?
Маруся. Спешила я! Миленькие! Как я боялась, что у вас не включено радио. (К машинке.) Вот она какая. Миленькая!
Мячик. Маруся! Спасибо. Век тебя не забуду.
Иринка. Маруся, как ты догадалась?
Анька. Маруся, я побоялась бы на радио-то!
Маруся. Ай, что было! Я же узнала все про машинку на улице Герцена, тридцать четыре, а радиопередача напротив. А я зимой с отрядом туда в экскурсию ходила.
Анька. И ты скорей туда?
Маруся. Кубарем! С лестницы упала, нос ушибла. Не кривой?
Анька. Нет, только толстенький.
Маруся. Бегу, а из носа кровь. А дворник как схватит меня!
Иринка. Ай!
Маруся. «Стой, – кричит, – может, ты кого убила! Откуда кровь?» А я говорю: «Пусти, дурак! Видишь – кровь из носу! Что я, носом, что ли, убивала?» Он отпустил. Засмеялся… Бегу через дорогу. Собака за мной увязалась. Охотничья, что ли. Хвост веником. Хотела укусить меня, да я на нее крикнула.
Анька. Рыжая была собака?
Иринка. Не мешай ей!
Маруся. Прибежала в радио – чудо-чудищем, на морде кровь, а говорю хорошо. Очень понятно. Все сбежались, все слушают.
Иринка. И сразу позволили тебе говорить?
Маруся. Не сразу. Немножко побоялись. Я уже реветь начала, смотрю – из комнаты какой-то секретарша идет, голубушка.
Анька. Какая голубушка?
Маруся. Секретарша Губпионеркабинета. Ну, она меня, конечно, узнала. Я на нее зимой в стенгазете карикатуру нарисовала, очень ей понравилось. Узнала она меня и заступилась. Хорошие там люди – Николай Николаевич, Александр Васильевич… Прервали концерт, пустили меня, а я говорю в микрофон – и не верю: неужто меня в Лесном слышно?
