— Отчаливай без меня, дорогая, — Электра помахала пальцами с серебряными звездами на ногтях. Теперь они походили на кометы. — Я, пожалуй, ах… потусуюсь с ребятами еще немного.
— Но я хотела забрать машину.
— Все нормально. Ребята меня подбросят. Вы ведь на колесах, правда? Хоть на каких-нибудь?! — она обвела взглядом стариков, и все закивали, совершенно не задумываясь о том, что кого-то из них могут лишить прав за вождение в нетрезвом виде.
— Я с удовольствием посажу тебя в свой биплан, — предложил Колючка с ухмылкой, — и отвезу прямо к скале Лост-Кэмел.
Эта последняя фраза вызвала всеобщий смех, оставляя Темпл в стороне. Должно быть, они говорили об известном любовном гнездышке для тех, кому за шестьдесят, — подумала она. Наверное, они все паркуются там и слушают в своих магнитолах кассеты Лоуренса Уэлка, клацая вставными челюстями на четыре четверти. С другой стороны, наделять возраст стереотипами – верный путь в никуда. Кто знает, было ли в их жизни что-то пикантное. Скорее всего, было и куда больше, чем у Темпл.
Неожиданно из колонок прорезался дребезжащий, плюющий звук. Темпл отошла от стола веселой компании – только представьте, они смотрели друг на друга, вместо того, чтобы обратиться к действу на сцене, — помахала Линди и быстро пошла к выходу. Это был, наверное, первый раз, когда она не могла слышать уверенный стук своих каблуков.
Снаружи, при сияющем свете солнца ее захлестнула огромная волна одиночества. Кроме того, чтобы вернуться в пустую квартиру и позвонить незнакомой женщине, делать больше было нечего. Собственно, и вопрос, по которому она должна позвонить, ей самой был неинтересен: старомодное шоу кошек, атакованное шипящими в телефонную трубку незнакомцами. Никакого рандеву с покинувшим ее давным-давно Максом, никакого уютного гнездышка, где бы ее ждал любимый человек. Даже Черныш Луи испарился по каким-то своим личным кошачьим нуждам на целый день.
«Был ли Мэтт прав?» – размышляла она, цокая к своему аквамариновому «шевроле», поблескивающему чистыми боками. Однако даже вид ее изящного автомобиля не мог унять внезапной тревоги. Она запала на очередное непонятное убийство, и это теперь, когда Макса в ее жизни больше не было? Она испытывала возбуждение от всяких криминалистических штучек? Ей нравилось быть мишенью сумасшедших маньяков и лейтенанта Моллины из убойного отдела с ее бесконечным скептицизмом?
Или у нее просто необъяснимый талант оказываться в самом центре кровавых событий?
