— Здравствуйте, Ольга Викторовна. Это Мартынцев.
— Сережа? — удивленно спросила она после паузы.
— Максим дома?
— Да… Сейчас я позову.
Трубку довольно долго никто не брал. Затем послышалось шуршание, и голос Макса произнес четко и сухо:
— Я же сказал тебе, чтобы ты не звонил. Нам не о чем разговаривать.
Вслед за этим последовали короткие гудки.
Я повесил трубку, разделся и лег спать на отцовском диване, где мама уже приготовила мне постель.
Я долго не мог заснуть. Смотрел на политическую карту мира, будто светящуюся в темноте комнаты на противоположной стене.
«Чужое… Чужое пространство…» — повторял я про себя, уже зная, что останусь в нем надолго, может быть, навсегда, потому что после всего, что я узнал, я не мог себе позволить удрать из него в лучшие пространства и времена. Необходимо было жить тут, пытаясь по мере сил исправлять ошибки предшественника.
Я был готов его убить, то есть убить себя, растерявшего за каких-нибудь шестнадцать лет друзей, высокие порывы и идеалы юности. Мне показалось, что тихо улизнуть в другое пространство было бы подлым по отношению к Сергею Мартынцеву, который здесь сильно помельчал и омещанился. Как-никак я отвечал за него, ведь он был моим двойником. Я решил ему помочь.
Утром я отправился на работу с твердым намерением начать новую жизнь. На этот раз без помощи часов, по собственной инициативе.
Я проработал до обеда, еще раз убедившись, что служба моя вполне посильна для человека с незаконченным средним образованием, каковым я по сути и обладал. Я даже принял какую-то делегацию и весьма толково заключил контракт на поставку электробритв в какую-то страну, появившуюся в мире на рубеже веков.
После обеда я пошел к начальнику отдела и положил на стол заявление об уходе.
— Не понимаю вас, Сергей Дмитриевич, — он прочитал заявление и поднял на меня глаза. — Вам что-нибудь не нравится?
— Да.
— Что же? Оклад? Режим? Отношения?
— Я, — сказал я.
— Не понял?
— Я себе не нравлюсь.
Он подумал, отложил заявление:
— Директор будет возражать.
— Но я ведь имею право, не так ли?
— Право — это право, а долг — это долг. Подумайте, — сказал он, давая понять, что разговор окончен.
На следующий день мне приказом прибавили оклад, а начальник в разговоре объяснил мне, что мой уход сейчас крайне несвоевременен, поскольку учреждение только что пережило реконструкцию, переезд, так что не стоит увеличивать организационные трудности. Я продолжал подписывать бумаги и принимать делегации. Попытка начать новую личную жизнь также закончилась полным провалом.
