— А то и сразу оставайся. Скажи: так, мол, и так. Встретил сестру матери своей, которую умершей считал.
Белов едва не фыркнул, представив себе лицо сотрудника ОГПУ, который узнает, что у немецкой коммунистки из старинной аристократической прусской семьи сестра работает в Мосторге. Но пообещал, что обязательно подумает…
А тем временем, к командированному третьему секретарю образовалось несколько серьёзных вопросов, и он под надзором двух милиционеров прошёл в отделение.
Строго говоря, с документами у него был полный порядок, но опытный сотрудник, воевавший в ЧОН, и срисовавший метки на командировочном удостоверении пионера «оказать содействие» и «пропустить без досмотра» счёл, что кашу маслом не испортишь, и решил помурыжить деятеля, а там глядишь, и вскроется что. Мутноватый был товарищ, по мнению уполномоченного Васина. А вот пионер, тот наоборот. Васин очень хорошо помнил таких вот мальцов воевавших у Будённого в разведке, и командовавших эскадронами и батареями. Нрав у мальчишек был резкий, беспощадный и живыми они не сдавались предпочитая смерть на поле боя — бесчестью плена.
А встречавшие, увидев эту сцену, страшно засуетились. Не вступая с милиционерами в контакт, сразу же позвонили куда-то, и исчезли, оставив товарища на растерзание вокзальной милиции. Они очень хорошо понимали, что под видом вокзальных милиционеров могли быть специалисты с Лубянки, и малейшее движение вокруг задержанного будет ими отслежено.
Тревожный звонок с Октябрьского вокзала, проскочив двух посредников, наконец достиг ушей человека которого в СССР уже никогда не будут называть «кукурузником» и отразившись словно в кривом зеркале вернулся к исполнителям.
Через час, за командированным прибыл конвой из центрального аппарата, и трое мужчин с холодными взглядами увезли третьего секретаря в вечность, расположенную в этот раз в Москва-реке.
На другой день Александр поднялся рано, вместе с Верой Степановной. У нее сегодня была первая смена, и она поторопилась накормить «Сашеньку» до своего ухода.
Завтрак был простой, но сытный и вкусный. Вареная картошка с постным маслом, пара кусков остро пахнувшей чесноком колбасы, мягкий хлеб и чай, в который добросердечная Вера Степановна бухнула три полных ложки сахару. Да еще и «с горкой»! Напиток превратился в горячий сироп, но так как качество заварки оставляло желать лучшего, то Белов не возражал.
Хозяйка, сложив руки под подбородком, с умилением следила за тем, как с аппетитом ест «ее мальчик».
