Саша быстро надел обувь, спрятал нунчаку в рукав куртки и, кивнув на прощание малышу, вышел из спальни.
Насколько он разобрался в памяти того, прежнего Сашки, «дальняя беседка» находилась в самом углу парка — там, где тёк крошечный ручеёк, впадавший в Волгу, и проходила поржавевшая кованая ограда.
Двигаясь как можно тише, он прошёл весь парк и остановился в пятнадцати метрах от беседки занятой местным криминалитетом.
На углу ограды горел калильный керосиновый фонарь, который довольно скупо освещал этот кусок парка, но постепенно глаза адаптировались, и Александр шагнул вперёд.
Глухарь, Сявка, Колесо, Червонец, и Тик. Не было только Бори по кличке Ватман, который, кстати, совсем не был евреем, а всего лишь сыном водителя одесского трамвая, и в данный момент лечил свой нос в медицинском пункте, пугая случайно забредавших пионеров замотанной словно кочан головой. А предводитель всей компании Сявка — Параша, или как он себя сам называл Сева — Лом, чего-то негромко рассказывал друзьям, делая характерные движения руками, словно оглаживал женские прелести.
— Чего звали, Параша с опарашенными? Соскучились?
Лом-Сергей Гаршин, мгновенно ощерившийся словно волчонок, прыгнул вперёд, и полез куда-то за отворот куртки. Рука, скрывшаяся под одеждой почти по локоть, от точного удара едва слышно хрустнула, и нечеловеческий вой громко разнёсся по округе.
— Мочи его!
— Да! — Азартно поддержал Александр, уже державший в руках нунчаку, поддержал главаря. — Мочи меня!
Скользящий шаг в сторону, и метнувшаяся словно змея, деревяшка воткнулась в живот Глухого, и на обратном движении рубанула в междуножие Червонца, отчего тот сразу остекленел глазами, и без звука повалился на траву.
Тик и Колесо вооружившиеся ножами, сунулись было к Белову, но тут же отскочили от бешенным пропеллером вращающихся нунчаку. Впрочем, им это не помогло: Тик получил удар по коленной чашечке, и свалился, беззвучно открывая и закрывая рот, точно вытащенный на берег карась. Впрочем, его болевой шок был просто удачей, в сравнении участью, постигшей Колесо.
Как Лом лежавший на траве со сломанной рукой смог вытащить револьвер, Александр так и не понял, но отшатнуться успел. Первая пуля прошла мимо, а второго шанса он давать не собирался, и со всей силой метнул нунчаку в стрелка.
Палки врезались торцом в горло малолетнего бандита, и рука, перед тем как нажать на спусковой крючок в последний раз, дёрнулась в сторону.
Колесо, получивший пулю в грудь едва слышно всхлипнул и завалился на землю. Лом получил короткий добивающий удар в висок, и Белов оглядел поле боя. Побоища…
