— Так. Теперь вот вы, товарищ, дуйте в кухню, за примусом. Бегом, я сказал! А остальные, — он критически оглядел разоблаченного главу НКВД и протянул Галету испорченный стул, — зафиксировать мне вот это на стуле так, чтобы шевельнуться не мог. Ну?!
Боев с Галетом переглянулись, но не решились ослушаться приказа. Через несколько минут голый Ягода уже сидел на стуле, накрепко примотанный к ножкам и спинке. В этот момент доставили примус.
— Кто-нибудь разожгите мне эту хрень, а то я не умею, — бросил Саша небрежно, а сам оторвал у стоявшего в углу ящика дощечку и принялся раскалывать ее финкой на тонкие лучинки. Впрочем, тут же оставил это дело и послал другого охранника к «тете Вере» с просьбой принести десяток иголок разной толщины.
— Ну, соври что-нибудь. Скажи, что у товарища штаны распоролись, — коротко бросил он в ответ на слабое мяуканье: «А что я ей скажу?». — Бегом, в перехлест твою об забор! Что вы тут ползаете, как вши беременные по мокрому тулупу!
Галет и Боев снова переглянулись. Саша тем временем поднял горящий примус со стола, поставил на пол и уменьшил пламя до минимума. Затем поднес его к стулу, наклонился, без всяких эмоций задвинул примус под стул. Поднял голову, посмотрел на Галета с Боевым:
— Ну, кто вопросы задает, кто стенографирует?
Допрос тянулся долго. Нет, Ягода, очумевший от нечеловеческой боли, рассказывал все, о чем спрашивали, и даже о том, о чем только собирались спросить. Но Белов периодически требовал «повторения пройденного», терпеливо повторяя вопросы и сверяя ответы. Шипел примус, втыкались в нужные точки иглы, а своды подвала содрогались от диких, нечеловеческих криков. Наконец, Белов подошел к потерявшему человеческий облик Генриху Григорьевичу, внимательно посмотрел в красные от лопнувших сосудов глаза, оттянул веко…
— На сегодня — все, — сообщил он тоном лектора, который информирует студентов о том, что эту тему они продолжат на следующем занятии. — Уберите. А нам пора отдыхать.
По лестнице в библиотеку поднимались три очень уставших, но очень довольных собой человека: Боев, Галет и Белов. Они вошли в комнату, закрыли за собой дверь и расселись на двух стульях и диване. Диван, разумеется, достался во владение Саши, который тут же забрался на него с ногами.
Галет вытащил из кармана деревянный портсигар, достал папиросу:
— Угощайся, — сказал он Боеву.
Христо вытащил «казбечину», щелкнул зажигалкой. А Галет, помявшись, протянул портсигар Саше:
