Я отмахивался от москитов, жужжащих в ушах, расчесывал укусы на ногах, полученные во время ночной прогулки с Мейером.
Воцарилось молчание.
— Впрочем, это, наверное, значения не имеет, — сказал наконец Хайзер, — для меня здесь все кончено. Ухожу. Билли может управиться, пока не подыщут кого-нибудь до следующих выборов.
— Почему?
— Все как-то странно пошло наперекосяк. Говорю не с личной точки зрения. Глубоко в душе знаю, что ошибался. Закрывал глаза на… личные дела, говорил себе, что во всех других отношениях целиком и полностью предан работе, а остальное не важно. Но ничего не вышло. Весы плохо работают. Одна мелочь в одной чашке весит больше… всего прочего на другой.
Неполная луна поднялась над темной линией верхушек деревьев. Я не рискнул сказать что-нибудь. Шериф говорил сам с собой. И одновременно делал редкое предложение дружбы. Просил какой-то помощи. Гордый, вдумчивый, озабоченный человек.
— Дело даже не в том, что я отмотал пленку обратно, искоренил почти все следы акцента, присущего людям, среди которых рос. Не в осознанном и признанном мною факте, что голова у меня работает лучше, чем я считал во времена своей студенческой спортивной карьеры. Подобные вещи могут оторвать мужчину от его корней. Только еще что-то носится в воздухе. Лица молодых, взгляд стариков… Затуманились ориентиры. Все копы свиньи? Если я действую в рамках системы, где суды по делам молодежи не могут тронуть богатых юнцов; где невинные — то есть пока еще не осужденные, значит, невинные по презумпции — вместе с виновными сидят в тюрьме, не имея возможности внести залог; где мудрые юридические решения обусловлены дружбой и внешним влиянием; где существуют два типа закона — для белых и черных… Если при этом придерживаться инструкций, стану каким-то иудиным козлищем, если начну подправлять правила, совершенствуя — со своей точки зрения — структуру общественного закона, буду руководить своим собственным маленьким полицейским государством. Лучше мне отказаться от этого, потому что не могу жить ни с тем, ни с другим решением.
— Даже слегка подправляя правила тут и там?
— Как я подправлял их для Лило Перрис? Для Лью Арнстеда?
— Гравитационное воздействие, о котором я говорил?
— Знаете что? Попробуйте догадаться.
— Она ваша дочь. Она это знала, и Лью это знал.
— Да ведь это же очевидно, черт побери! — крикнул он, и голос его сорвался.
— Лишь для того, кто назвал ее имя при Джонни Хэче и услышал от Нулии, что вы время от времени навещаете Ванду.
