Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы | страница 53



На тихом берегу мы долго застоялись.
Там странные цветы нам сладко улыбались,
Лия томительный и пряный аромат.
Фелонь жреца небес прохладно голубела.
Долина томная зарёю пламенела,
Ровна и холодна в дыханьи горьких мят.
Донесся к нам наверх рожка призыв далёкий.
Бренчали вдалеке кутасы мирных стад.
Какой забавный звон! В безмолвности широкой
Янтарный звон зари смирил полдневный яд.

«Грести устали мы, причалили…»

Грести устали мы, причалили,
   И вышли на песок.
Тебя предчувствия печалили,
   Я был к тебе жесток.
Не верил я в тоску прощания,
   Телесных полный сил,
Твою печаль, твоё молчание
   Едва переносил.
Безумный полдень, страстно дышащий,
   Пьянящий тишину,
И ветер, ветви чуть колышущий
   И зыблющий волну,
Завесой шаткой, обольстительной
   Весь мир обволокли,
И грех мне сладок был пленительной
   Прохладою земли.

Маргрета и Леберехт

Шутливая песенка
  С милой, ясной
  Девой красной,
С этой бойкою Маргретой,
Знойным летом разогретой,
Песни пел в лесочке кнехт,
Разудалый Леберехт.
  Звонко пели,
  Как свирели.
Леберехт твердил Маргрете:
«Краше девки нету в свете!
Но, Маргрета, вот что знай:
Ты с другими не гуляй!»
  Ах, Маргрета
  В это ж лето,
Не нарочно, так, случайно,
С подмастерьем Куртом тайно
Обменяла поцелуй
На брегу весёлых струй.
  Но от кнехта
  Леберехта
Не укрылася Маргрета, –
Леберехт всё видел это.
Только лишь слились уста,
Леберехт из-за куста.
  Курт умчался,
  Кнехт остался.
Слов не тратил на угрозы.
Кнехту смех, а Грете слёзы.
Но уж с той поры она
Кнехту так была верна!
  Скоро с кнехтом
  Леберехтом
Под венец пошла Маргрета,
Точно барышня одета, –
И уехал Леберехт
Вместе с Гретою в Утрехт.

«Новый человек во мне проснулся…»

Новый человек во мне проснулся,
  Свободный,
И радостно и чутко я на землю оглянулся,
  Холодный.
Передо мной путей лежало разных
  Так много,
Но чистая, средь многих злых и грязных,
  Одна дорога.

«В моих мечтах такое постоянство…»

В моих мечтах такое постоянство,
  Какого в мире нет.
Весь мир – одно лишь внешнее убранство,
Одна мечта – и жизнь, и свет.
Мир не поймёт мерцающего света,
Он только плоть, бездушная, как сон,
И в нём душа не обретёт ответа, –
  Молчаньем вечным скован он.

«Кумир упал, разрушен храм…»

Кумир упал, разрушен храм,
И не дымится фимиам
Над пыльной грудою развалин.
Я в дальний путь иду, печален,
И не молюсь чужим богам.
Но если слышу я моленья,
Душа полна благоговенья,
И не с насмешкой брошу взгляд
На чуждый, суетный обряд,
А с тихой грустью умиленья.

«Алый мак на жёлтом стебле…»

Алый мак на жёлтом стебле,