Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы | страница 30



«Иду я влажным лугом…»

Иду я влажным лугом.
Томят меня печали.
Широким полукругом
Развёрнутые дали,
Безмолвие ночное
С пленительными снами,
И небо голубое
С зелёными краями, –
Во всём покой и нега,
Лишь на сердце тревога.
Далёко до ночлега.
Жестокая дорога!

«Закрывая глаза, я целую тебя…»

Закрывая глаза, я целую тебя, –
  Бестелесен и тих поцелуй.
Ты глядишь и молчишь, не губя, не любя,
  В колыханьи тумана и струй.
Я плыву на ладье, – и луна надо мной
  Подымает печальный свой лик;
Я плыву по реке, – и поник над рекой
  Опечаленный чем-то тростник.
Ты неслышно сидишь, ты не двинешь рукой, –
  И во мгле, и в сиянии даль.
И не знаю я, долго ли быть мне с тобой,
  И когда ты мне молвишь: «Причаль».
Этот призрачный лес на крутом берегу,
  И поля, и улыбка твоя –
Бестелесное всё. Я забыть не могу
  Бесконечной тоски бытия.

«Под холодною властью тумана…»

Под холодною властью тумана,
Перед хмурой угрозой мороза,
На цветках, не поблекнувших рано.
Безмятежная, чистая грёза.
С изнемогшей душой неразрывны
Впечатленья погибшего рая,
И по-прежнему нежно призывны
Отголоски далекого мая.

«Не ужасай меня угрозой…»

Не ужасай меня угрозой
Безумства, муки и стыда,
Навек останься лёгкой грёзой,
Не воплощайся никогда,
Храни безмерные надежды,
Звездой далёкою светись,
Чтоб наши грубые одежды
Вокруг тебя не обвились.

«Я от мира отрекаюсь…»

Я от мира отрекаюсь,
Облекаюсь тёмной схимой
И душою устремляюсь
В тот чертог недостижимый,
Где во мгле благоуханий,
В тихом трепете огней
Входит бледный рой мечтаний
В круг больных и злых теней.
И к сокрытому престолу
С необычными дарами
Мы подходим, очи долу,
С необутыми ногами,
И приносим жертву Богу,
Службу ясную поём,
Но к заветному порогу
Человека не зовём.

Ариадна («Сны внезапно отлетели…»)

Сны внезапно отлетели…
Что ж так тихо всё вокруг?
Отчего не на постели
С нею мил-желанный друг?
Смотрит, ищет, – и рыдает,
И понятно стало ей,
Что коварно покидает
Обольщённую Тезей.
Мчится к морю Ариадна, –
Бел и лёгок быстрый бег, –
И на волны смотрит жадно,
Голосящие о брег.
Лёгким веяньем зефира
Увлекаемы, вдали,
В синем зареве эфира
Исчезают корабли.
Парус чёрный чуть мелькает, –
И за милым вслед спеша,
Улетает, тает, тает
Ариаднина душа.

«Из мира чахлой нищеты…»

Из мира чахлой нищеты,
Где жёны плакали и дети лепетали,
Я улетал в заоблачные дали
В объятьях радостной мечты,
И с дивной высоты надменного полёта
Преображал я мир земной,
И он сверкал передо мной,
Как тёмной ткани позолота.
Потом, разбуженный от грёз
Прикосновеньем грубой жизни,
Моей мучительной отчизне